У ада на земле появился адрес. На юго-востоке Украины сейчас без воды и света остаются целые города, населенные пункты взяты в плотное кольцо военной техники и по жилым кварталам прицельно бьют из орудий массового поражения. Разрушены сотни домов, больницы, детские сады, административные здания. Под обстрел попадают машины «скорой помощи», похоронные процессии и ремонтные бригады. Те, кто еще вчера трудился на шахтах, сейчас держат в руках автоматы и защищают свою землю от воинствующего Киева. Жертвы есть как среди ополченцев, так и среди нацгвардии Украины, гибнут мирные жители Краматорска, Славянска, Луганска, Семеновки, Счастья, которые тоже попали в число «сепаратистов». Спасая свои жизни, жители Донбасса устремились в Россию. Счет беженцам уже идет на десятки тысяч.
«С начала этого года в наш город прибыли 82 гражданина Украины, – говорит заместитель начальника ангарского отдела УФМС Евгения Давыдова. – По сравнению с аналогичным периодом прошлого года это не так уж и много. Однако если раньше украинцы приезжали в наши края с целью заработка, то в этом году многие бегут от войны. Всех прибывших мы сразу ставим на миграционный учет. Стараемся принимать граждан братского государства без очереди. Многие высказывают желание получить российское гражданство. Сначала мы оформляем им РВП (разрешение на временное проживание), что дает право получить прописку, а потом у них есть возможность стать участником госпрограммы по переселению сограждан и по упрощенной схеме получить гражданство нашей страны».
Приезжающие в Ангарск украинцы останавливаются в основном у родственников. Однако некоторые едут в Сибирь, что называется, наобум – потому что раньше бывали здесь или просто подальше от военных действий. Этим людям особенно необходима поддержка – им нужно жилье, возможность оформить прописку, беженцы остро нуждаются в работе. Миграционная служба лишь первый этап их вхождения в нашу страну. После этого переселенцам придется встретиться с представителями соцслужб, управляющих компаний, учреждений здравоохранения и культуры. Так что от каждого из нас зависит, как сложится дальнейшая жизнь людей, спасающихся у нас от войны.
Когда родные люди по разные стороны границы
Каждое утро в нашей редакции начинается с обсуждения украинских новостей: под Луганском погибли журналисты ВГТРК, Семеновка стерта с лица земли, Славянск взят в кольцо осады, на КПП в Изварово ранен российский таможенник, обстрелян автобус с детьми, Донецк остался без воды... Но есть среди коллег человек, который следит за событиями в Украине с особым чувством тревоги – у нашего водителя Сергея Сидорова в Донецкой области живут две дочери.
«Дети от первого брака родились в Украине, – вспоминает он. – С женой мы познакомились в Ангарске, а затем переехали в Красный Лиман к ее родителям. В общей сложности я прожил в Украине 10 лет – с 1981 по 1991 год. Перед развалом Союза тема национализма тоже часто поднималась. Многие украинцы были уверены, что прекрасно проживут без помощи России. Прошло больше 20 лет – и вопрос встал ребром. Младшая дочь Юля рассказывает, что до весны этого года у них в Донецкой области все спокойно было. Все началось с отмены русского языка. Конечно, это была откровенная провокация, но именно она и подняла юго-восток на дыбы».
30-летняя Юля принимала участие в антиправительственных митингах. Она одна из тех, кто отдал свой голос за ДНР. Помогала ополченцам на баррикадах и блокпостах. За что и... лишилась работы. «Дочь работала продавцом в магазине, владелец которого – сторонник Евромайдана, – рассказывает Сергей Сидоров. – Говорят, что из-за всей этой политической чехарды он потерял крупную сумму денег – киевский банк, где он хранил сбережения, был аннулирован в Лимане, а деньги ополченцы вроде бы национализировали в пользу своей борьбы. В итоге бизнесмен открыто заявил, что будет выдавать власти всех, кто помогал ополчению и принимал участие в беспорядках. Гражданский муж моей дочери тоже не разделяет ее политических убеждений, знаю, что они скандалили из-за этого. Но в итоге они уехали в Крым вместе, теперь находятся в селе Морское, где-то рядом с курортным городом Судаком».
Война ворвалась в Красный Лиман сразу после проведения референдума об образовании Донецкой Народной Республики. Киев не признал ее, послав разобраться с непокорными военные отряды Правого сектора и нацгвардии. Начались артобстрелы, первым же точечным ударом был разрушен штаб ополченцев в центре города. «Я с дочерью по скайпу разговаривал, – говорит Сергей. – Она последние новости рассказывала. Потом вдруг говорит: у меня под окном возле дома танки стоят. Оказалось, украинские войска в город вошли, ополченцев с блокпостов выбили. Юля с 10-летним сыном сначала из своего дома к матери в квартиру перебралась, а потом они с мужем и его братом в Симферополь уехали. В Морском их разместили в пансионате. Как дальше строить свою жизнь, она не знает. Но домой пока возвращаться нельзя. Соседи позвонили и сказали, что ее ищут военные, уже приходили, расспрашивали про нее и родственников. Лиман теперь под официальной властью, начались зачистки, и Юлин бывший работодатель, видимо, уже называет фамилии «врагов».
Недалеко от Донецка, в городке Горловка, живет семья старшей дочери Сергея Сидорова – Татьяны. В их краю пока не стреляют, и люди не спешат покидать родные дома. К тому же у мужа Татьяны мать тяжело больна, они не могут ее бросить. Работая в жилищной компании, Татьяна по указанию руководства ДНР переводит всю документацию с украинского языка на русский. Хотя прежний вариант не выбрасывают – неясно, что будет здесь в ближайшее время, под чьей властью придется жить. Теперь они планов не строят. Проснулись живыми и здоровыми – и слава богу.
В гостях хорошо, а дома страшно
Большинство вынужденных переселенцев из Украины стараются не уезжать далеко от родных мест – остаются на приграничных территориях в надежде вернуться домой, когда там наступит мир. Но семья Любых из Луганска сразу свой путь держала в Ангарск, где их ждали родственники. 25-летний Даниил, 22-летняя Марина и их четырехлетняя дочь Олеся пересекли границу через КПП в районе села Бугаевка 12 июня. Глава семьи признается: они до последнего верили, что сниматься с места не придется, что война обойдет их дом стороной, затихнет на подступах к городу и вернется в неспокойный и политизированный Киев. «Я работал в Луганске торговым представителем, на своей машине по району приходилось много ездить, – рассказывает Даниил Любый. – На всех дорогах блокпосты – останавливают, проверяют документы. Но если ополченцы довольствуются беглым осмотром и разговаривают спокойно, то представители нацгвардии ведут себя как бандиты. В каждом видят врага и предателя. На глаза им лучше не попадаться. Город обложен военными. Стрелять у нас начали в мае. Тогда же появились первые жертвы среди жителей. 25 мая, когда проходили последние звонки, обстреляли школу – пули прошли по зданию, где находились дети, по касательной. Это было похоже на акт устрашения».
Вот уже несколько месяцев Луганск живет в страхе. По городу ходят разные слухи – говорят, что Киев и камня на камне не оставит на месте городов Донбасса, где планируется начать масштабную добычу сланцевого газа. Якобы разработки давно уже проданы американцам.
«У нас много русских живет, – замечает в беседе Даниил. – И почти все на русском говорят, у многих друзья и родные в России. И тут этот Евромайдан, русский язык стал вне закона, а вместе с ним и все, кто не считает Россию своим врагом. Мы в Луганске Порошенко не выбирали, его распоряжения для нас не указ. В республике хотят жить по российским законам. Знаете, как украинские ТВ освещают события на Донбассе? Смотрим, к примеру, «Россию-24» – там за спиной корреспондента идет стрельба, жители прячутся в погреба, здания разрушены. А украинские СМИ из студии передают: сепаратисты опять напились, играли в карты и постреляли друг друга. Как в это поверить? Тем более что своими глазами совсем другое видели».
По словам Даниила и Марины Любых, ангарские родственники стали звать их к себе еще в марте. В нашем городе живет родная тетя Марины – Татьяна Зобова. «Мы благодарны родным людям и всем русским за гостеприимство, – говорит Даниил. – Хотя еще несколько месяцев назад и предположить не могли, что так сильно изменится наша жизнь. Все надеялись – может, обойдется, может, не придется уезжать. Но после 2 июня, когда на город был совершен первый авианалет, стало понятно, что оставаться здесь опасно, особенно я переживал за свою дочь. Ну и знающие люди подсказали, что после 15 июня выехать из города будет почти невозможно. Мы за ночь собрались, закрыли дом на замок, спрятали две свои машины, попрощались с родителями (они выехать не могут из-за пожилых родственников). Билеты на поезд до Москвы взять не удалось – на вокзале не протолкнуться, все хотят уехать. Удалось сесть на автобус до КПП. Ехали мимо Металлиста (где погибли журналисты), сильно разрушенного поселка Счастье. Автобус был остановлен военными нацгвардии. Они всех вывели на улицу, проверили документы, велели открыть все сумки, осмотрели каждую вещь. И все это – под дулами автоматов. Я держал дочь на руках, она боится военных, старался отвернуть ее, чтоб она не видела, как те размахивают оружием. Знаете, это как в фильмах о войне с фашистами, только опасность реальная. Все беспрекословно подчинялись их требованиям, потому что понимали: не сделаешь, что надо, не откроешь сумку – получишь пулю в лоб. К счастью, это закончилось, из нашего автобуса никого не посчитали сепаратистом, всех пропустили. Из Москвы в Ангарск мы ехали поездом. На одной из станций зашли военнослужащие – парни возвращались со срочной службы. При виде их Олеся начала плакать. Еле успокоили ее – ребенок боится всего, что напоминает о войне. Тут уже немного привыкла, играет с детьми родственников, только о бабушках, оставшихся в Украине, часто спрашивает».
«Ничего, освоятся мои новоселы, – уверена Татьяна Зобова. – Они ребята молодые, хваткие, трудолюбивые, главное – работу поскорее найти. Может, есть в Ангарске люди, которые на первых порах помогут с решением этой проблемы. Даниил будет рассматривать все варианты, Марина в Луганске работала в местном дворце культуры, у нее был свой детский хореографический коллектив. Она и педагогом допобразования в школе может работать. Очень хочется, чтобы у них все наладилось здесь, начинать с нуля непросто, но родина им выбора не оставила».
Войну пережившая дважды
75-летняя Анна (по-украински Ганна) Яковлевна Свистун тоже несколько дней назад стала ангарчанкой. Женщина приехала в наш город из Днепропетровской области к дочери. Сначала самолетом летела до Москвы, потом до Иркутска. Говорит, что всю дорогу ей помогали добрые люди. «У меня ноги больные, по лестницам очень трудно спускаться и подниматься, – говорит Анна Яковлевна. – А в аэропортах везде ступеньки. Но мне всегда руку подавали, поддерживали. Хотя я не говорила, что еду из Украины. Поначалу страшно было – как воспримут это окружающие?»
Уверена: знали бы пассажиры, что рядом с ними беженка из Украины, – были бы еще внимательнее к ней. «У себя на родине мама никому не говорила, что в Россию едет, – говорит ее дочь Татьяна Корниенко. – Она всю жизнь прожила в небольшом селе Вознесенское – трудилась в колхозе, потом окончила курсы и работала сначала библиотекарем, а затем завклубом. Я тоже там родилась. Приехала в Сибирь на работу по распределению. И муж из Украины. Мы давно уже уговаривали маму переехать к нам – жить в Вознесенском в последние годы стало сложно. В селе нет даже фельдшерского пункта, ближайшая «цивилизация» – в 15 километрах, на станции Межа. Ну а сейчас жить там и вовсе опасно. Село находится совсем рядом с Донецкой областью, где идет настоящая война».
О том, что на их земле вновь начались военные действия, в Вознесенском узнали не по телевизору. Украинские каналы все происходящее представляют как антитеррористическую операцию. Но в маленьком селе Межевского района нет террористов и сепаратистов, только сто жителей, большинство которых составляют пенсионеры. Теперь над их домами низко летают военные вертолеты, а на станции Межа грузят военную технику и раненых. «Когда вертолеты полетели, с неба такой грохот спустился! А у меня другая война перед глазами, – вспоминает Анна Яковлевна, то и дело переходя от волнения с русского языка на украинский. – В 1941 году я совсем маленькая была. Немцы уже к селу подходили, когда наша семья попыталась бежать от них. Обозы попали под обстрел, уже находясь в поле. С неба палили по детям и женщинам. Тоже такой грохот был! Помню, как отец раненый лежал с маленькой сестренкой на груди. Родители погибли на месте, а вместе с ними 11 родных душ. Это случилось 9 сентября. Немцы несколько дней не давали с поля тела забрать. Меня родственники приютили. Так я и осталась в Вознесенском – война закончилась, начали строить мирную жизнь, своих детей вырастили. И вот опять беда – и в страшном сне представить себе не могла, что вновь предстоит пережить этот ужас».
Перед отъездом к дочери Анне Яковлевне удалось продать свой дом. На эти деньги она и купила билет на самолет. Из села в Днепропетровск ее на машине доставили сын и внук. На блокпостах говорили, что везут бабушку в гости. С собой Анна Яковлевна взяла немного – одежду на первое время и… вышивание. Женщина вышивает изумительные по красоте картины и иконы. Говорит, что так успокаивает свое сердце. «Мама перенесла инсульт, мы очень переживали, как она выдержит дальнюю дорогу, – говорит Татьяна Николаевна. – Конечно, в таком возрасте менять место жительства нелегко. Но зато она теперь с нами. Мы уже свозили ее на Байкал, в Листвянку. На днях к нам в гости приезжал мой брат из Железногорска. В Украине остался еще один брат, племянники, много родных. Каждый день смотрим телевизор в надежде узнать хорошие новости».
Анна Яковлевна берет в руки свою вышивку, задумчиво смотрит на замысловатый узор. И вдруг спрашивает меня: «А вы знаете, когда это все закончится? Только когда Россия решится помочь Донбассу, введет войска. У нас многие ждут от Путина этого решения. Но, чтобы это произошло, должно случиться что-то страшное. Еще много крови прольется. Бедная моя Украина…»