К 100-летнему юбилею Виктора Новокшенова, первого директора АЭХК и человека, под чьим руководством была построена половина Ангарска, мы выпускаем цикл материалов, в которых своими воспоминаниями о нем и эпохе великой стройки в нашем городе делятся ветераны АЭХК.
Сегодня о Викторе Федоровиче рассказывает его коллега Виктор Шопен. Экс-директор АЭХК, почетный гражданин города Ангарска, Заслуженный технолог РФ, кавалер oрдена «Знак Почета», лауреат премии Совета министров СССР, депутат Законодательного собрания Иркутской области.
– Виктор Пантелеймонович, когда и где состоялось ваше знакомство с Виктором Федоровичем Новокшеновым?
– Первое знакомство произошло, когда я приехал в Ангарск на преддипломную практику, в августе 1960 года. Для того чтобы защитить диплом и пройти практику, на АЭХК меня направили аж из Москвы (я окончил МИФИ). Практика меня так вдохновила, что после окончания вуза я решил поехать на работу именно в Ангарск. Сейчас мой выбор показался бы странным. Нам предлагали несколько мест для распределения на работу на выбор. У меня в предложениях были Москва (ну кто сейчас из молодых отказался бы?), моя родина – Днепродзержинск – и далекий, никому не известный тогда, Ангарск.
Окончательно на мой выбор в пользу АЭХК повлиял академик Анатолий Миллионщиков, крупнейший в то время авторитет в среде ученых-физиков.
Я отказался и от родного города, и от столицы. Поехал в этот маленький городок и ни о чем не жалею. У меня в трудовой книжке зафиксировано одно место работы – АЭХК. Мой стаж – 47 лет. Я знаю многих моих ровесников, у которых подобная история.
Кадры на комбинате подбирали так, чтобы люди потом работали на нем всю жизнь. С каждым молодым специалистом, направленным на работу, директор общался лично, проводил собеседование. Мне тоже повезло на такой беседе побывать. А потом я 26 лет трудился вместе с Виктором Федоровичем.
– Наш город и его производства строили практически сразу после Великой Отечественной войны. Не стал исключением и АЭХК. Люди ехали сюда со всей страны, терпели лишения. По этому поводу осталось много вопросов. Так все-таки люди ехали сюда по принуждению или добровольно?
– Когда в 1954 году приняли решение начать строительство АЭХК, здесь, под Ангарском, располагалось чистое поле. Но у людей в то время был такой энтузиазм, что уже через три года, в 1957 году, комбинат, возведенный на пустом месте, выдал первую продукцию. Просто народ с Великой Отечественной войны с тем же настроем пошел на войну мирную. И терпел лишения во имя будущего, от многого отказывался. Люди думающие понимали: после Великой Отечественной войны нашу страну уже мысленно колонизировали бывшие союзники. Нам был необходим ядерный щит для того, чтобы не было новой войны с ее ужасами. Поэтому все специалисты приехали на комбинат сами.
– А где искали тогда специалистов? Ведь после войны у многих не было образования, а здесь вообще новая специализация – ядерная физика.
– Что касается инженерного состава, то специалистов хватало. Ведь в начале шестидесятых профессия физика вообще (и физика-ядерщика в частности) была самой модной. Молодые ребята толпами шли в институты на технические специальности.
Искали толковых рабочих – и бывших военных механиков, и людей без особого образования, но с золотыми руками. Устроиться на комбинат в то время было не так сложно – кадры требовались. Но удержаться здесь могли не все: многих удивляло, что нельзя употреблять спиртное, по территории между цехами разгуливать, говорить, где работаешь, что выпускаешь. Слова «уран», «фтор» вообще были под запретом. А сам комбинат, если ангарчане помнят, назывался «почтовый ящик 79». Работникам предлагали хорошую заработную плату, жилье, достойный отдых. И все равно некоторые не выдерживали – уходили. Но те, кто оставался, работали до последнего.
– За Виктором Новокшеновым закрепилось звание «народный директор». В чем выражалась эта «народность»?
– Если трактовать термин «народный» как «публичный», то, безусловно, это слово никак не сочеталось с человеком, который руководил предприятием, закрытым настолько, что у него какое-то время не было даже названия. Производство было настолько секретным, что ангарчане создавали вокруг него всякие легенды. Но Виктор Федорович не закрывался от людей. Его «народность» заключалась в социально-экономической политике, улучшении положения работников комбината, создании объектов культуры, спорта, детских учреждений. И, конечно, в обустройстве нашего жилого района, который по сей день носит название «квартал».
– Как с руководителем вам часто приходилось с ним сталкиваться?
– Да. Он был строгий, требовательный, грамотный и принципиальный. Все эти положительные качества не в каждом человеке могут сочетаться. Сейчас что-то даже кажется непостижимым и для многих ненормальным: он знал о нуждах каждого рабочего. Виктор Новокшенов очень внимательно относился к подбору кадров. И, соответственно, создал тот трудовой коллектив, который за время его работы достиг значительных успехов.
– Можете вспомнить какие-то необычные случаи, с ним связанные?
– Перед тем как уйти на заслуженный отдых, Виктор Федорович попытался реализовать свою последнюю инициативу – переход с газодиффузионной технологии на центрифужную. Произошло это в 1983 году, когда был начат демонтаж старого оборудования в корпусе 801. Я тоже принимал в нем участие, так как был директором завода.
Тогда мы снимали компрессоры, и первый болт с крепления газодиффузионной машины Новокшенов открутил лично и забрал с собой. В итоге, пока директор еще работал, болт в кабинете на столе лежал, а потом – куда-то пропал.
У нас к этому времени уже был организован Музей трудовой славы комбината, и мы очень хотели туда этот необычный экспонат поместить, но так его и не нашли. А память осталась. Потому что именно за этим болтом стоял новый метод обогащения урана. В результате комбинат стал потреблять в 30 раз меньше электроэнергии.
Конечно, пришлось потратить огромные силы на полное переоборудование завода. Но именно это и спасло комбинат в девяностые, когда за электричество стало нужно платить. Останься мы с газодиффузионными установками, они бы, как петля, «задушили» производство. Виктор Федорович, как основатель АЭХК, понимал это и еще в 1981 году принял судьбоносное решение о переходе на центрифужную технологию. В Москве против этого решения возражали. Два года мы доказывали, проводили научные исследования, что советская урановая центрифуга нового образца выдержит возможные землетрясения в нашем районе. Доказали. Обрадовались – будем менять! Но… Виктор Федорович этого так и не дождался. Замена началась только в 1990 году, а закончилась – в 1995. Тогда директором был уже я.
– Когда вы возглавляли комбинат, то, наверное, сравнивали себя с ним?
– Я 14 лет руководил комбинатом. А всего проработал на АЭХК 47 лет. Могу сказать, что с момента своего образования комбинат все время рос. Не только в размерах, но и в техническом смысле. До 1987 года происходило постоянное развитие. В этом была личная заслуга Виктора Федоровича.
Поэтому мы пытались сохранить эту тенденцию, но не вышло. Может, я повторюсь, но за время управления Новокшеновым разделительный завод на тех же площадях увеличил производительность труда в два раза, а химический – в четыре. Виктор Федорович поставил такую планку, удерживать которую было очень тяжело.
Без развития не будет прогресса, учил он. И как только вы останавливаетесь, значит, катитесь вниз. Это закон жизни.
Беседовала Яна Архипова