Жила-была одна женщина, и было у нее три сына... Это присказка, а сама «сказка» про то, как эти трое при рождении были братьями, но по жизни стали чужими людьми. Мать главных героев этой непростой истории зовут Татьяна Бывальцева. Вернее, ее так звали. Потому что ровно год назад 88-летняя Татьяна Даниловна умерла. А вот кровная обида друг на друга у ее детей осталась. Один из сыновей похоронил ее на ангарском кладбище, двое других поначалу и не знали об этом, а потом долго искали могилу матери.
…С 1997 года, после смерти своего мужа Алексея Дмитриевича, Татьяна Даниловна осталась единственным ветераном Великой Отечественной войны, проживающим в Биликтуе. Земляки гордились соседством с настоящей боевой медсестрой, которая с октября 1941 года и до самого окончания Второй мировой войны несла службу в войсковой части 21514, находящейся в составе действующей армии Забайкальского фронта. Скромная, работящая женщина не кичилась боевым прошлым и даже в великий праздник 9 Мая редко показывалась на людях при военных наградах, среди которых самыми дорогими были медаль Жукова, медали «За Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», «За Победу над Германией», орден Отечественной войны, знак «Фронтовик 1941-1945 годов»…
Своего будущего мужа Татьяна Даниловна встретила в победном 45-м году. Бывальцевы работали на строительстве промышленного и жилого Ангарска. Их семья проживала в одном из домов поселка Набережный Биликтуйского района. Именно там и выросли три сына Алексея Дмитриевича и Татьяны Даниловны – Леонид, Борис и Михаил.
Судьба раскидала братьев по разным городам – средний сын Борис уехал в Краснодарский край, младший Михаил поселился в Ангарске и дослужился до звания подполковника в правоохранительных органах, а старший Леонид работал учителем, живя с родителями. К ним он и привел свою жену Татьяну, а затем молодые купили дом рядом с родительским и стали жить по соседству, имея общий огород и хозяйственные постройки.
Так продолжалось до января 2009 года. А потом младший из сыновей – Михаил – решил взять под опеку свою престарелую мать. Оформив договор безвозмездного оказания бытовых услуг, он стал осуществлять патронат над Татьяной Даниловной. По словам старшего сына, это выражалось в том, что Михаил держал мать под замком, оставляя ее одну в запертом темном доме. При этом Леониду и его жене было отказано в допуске к матери, они больше не имели возможности ее навещать, ухаживать, как в прежние годы. Эта ситуация легла в основу телевизионного сюжета, снятого иркутскими журналистами. На кадрах репортажа видно, как Леонид Алексеевич, его жена Татьяна и их соседи стучат в окна и двери закрытого дома, громко зовут Татьяну Даниловну. В ответ – тишина. Тогда же иркутские коллеги назвали пенсионерку заложницей и рассказали о причине ее отлучения от старшего сына: как участница президентской программы по обеспечению ветеранов Великой Отечественной войны жильем Татьяна Даниловна получила от государства сертификат на приобретение квартиры. Стремление быть обладателем этих квадратных метров, видимо, могло стать причиной раздора между братьями. С этого момента история семьи Бывальцевых начала писаться сухим языком многочисленных судебных протоколов.
И первый из них – рассмотрение в Усольском городском суде гражданского дела о признании Татьяны Даниловны недееспособной. 12 марта 2012 года суд удовлетворил это ходатайство Леонида Бывальцева. Сам он объяснил свое намерение признать мать недееспособной единственной возможностью установить свою опеку над ней, попавшей в полную зависимость от младшего сына. В ходе судебного заседания Леонид Алексеевич пояснил: «Еще в период совместного проживания со мной у матери проявлялись признаки психического заболевания, это выражалось в несвязной речи, однажды она спросила меня, как я вылез из телефона. В связи с этим я вызывал психиатра на дом для проведения обследования матери, но брат воспрепятствовал этому. Из-за своей болезни мать не может отдавать отчета в своих действиях и руководить ими, ее поведение непредсказуемо, она нуждается в постоянной опеке. А брат не осуществляет ее в полной мере, он закрывает ее в доме, не пускает меня, и теперь мне неизвестно, как она себя чувствует и в чем нуждается».
В рамках этого дела было проведена судебно-психиатрическая экспертиза. Специалистам пришлось опрашивать бабушку прямо в машине, на которой ее привез младший сын и по настоянию которого она не была выведена из салона автомобиля из-за плохого самочувствия. В ходе разговора с экспертами Татьяна Даниловна рассказала о себе, о своих детях, дважды ошиблась с указанием того, какой сейчас год – сначала сказала, что 1986, а потом – 1926. Эксперты судебно-психиатрической комиссии признали у подэкспертной наличие психического заболевания (признаки слабоумия), отметив нарушения ориентировки в окружающем, рассеянное внимание, неосознание своего психического состояния. Как указано в материалах дела, «сомнения при заключении диагноза были, но только в том, насколько выражена степень расстройства, а не в том, имеется ли». В итоге Усольский городской суд вынес решении о признании Татьяны Даниловны недееспособной, но спустя несколько месяцев Иркутский областной суд отменил это решение по ходатайству Михаила Алексеевича, указавшего на нарушения в проведении процедуры судебно-психиатрической экспертизы и на тот факт, что суд не принял во внимание его показания о нормальном бытовом поведении матери.
К чему такой подробный рассказ об этих гражданских делах? Безэмоциональные формулировки судебных протоколов наглядно демонстрируют трагизм борьбы двух братьев за мать, вернее, за право быть рядом с ней и иметь возможность распоряжаться ее жизнью и имуществом. Что обо всем этом думала сама Татьяна Даниловна – теперь никто уже не узнает.
А вот небольшая документальная ремарка о последних месяцах ее жизни в родной деревне. В конце мая 2011 года по запросу Усольской прокуратуры было проведено обследование дома, за закрытыми дверями которого и находилась пенсионерка. При осмотре присутствовали оба сына Татьяны Даниловны – старший и младший, – при этом, как указано в протоколе, «беседа с Бывальцевой далась очень тяжело, так как Михаил Алексeевич постоянно кричал, пытался за мать дать ответы». Вот как описали увиденное члены комиссии, которую возглавлял глава сельского поселения Петров: «В квартире деревянного бревенчатого дома давно не проводился ремонт, в дощатых полах – неровности, щели и трещины, вторые оконные блоки не вставлены, стекла и рамы грязные, все окна завешены шторами, в комнате стоит полумрак, шторы запыленные. В конструкции печи – трещины, сколы штукатурки. В доме отсутствует центральное отопление, водопровод и канализация. Плита для приготовления пищи покрыта пылью. В жилом помещении, где находилась Т. Д. Бывальцева, стоит ее кровать, стол, на котором были лекарства, телевизор, есть тумбочка и кресла. Кровать заправлена аккуратно, чистым постельным бельем. Запаха, указывающего на то, что за пожилой женщиной ухода не производится, нет. Условия для проживания в помещении неудовлетворительные, давно не проводилась генеральная уборка и ремонт».
В то время Татьяна Даниловна страдала уже не только церебральным атеросклерозом, как указано в ее медкарте, но и переломом тазовых костей, а также раком кожи. Осуществляющий над ней патронат младший сын принял решение о перевозе матери в Ангарск. После переезда Татьяны Даниловны в город, по словам Леонида Алексеевича, он и его средний брат потеряли всякую связь с матерью.
Выйти на ее след удалось только в 2013 году. Татьяна Даниловна жила вместе с Михаилом в 18 квартале. Вероятнее всего, эта квартира была приобретена на средства жилищного ветеранского сертификата. Но оформлена она была на Михаила Алексеевича, которому престарелая женщина подарила свою собственность. По словам Леонида Алексеевича и его супруги Татьяны, они неоднократно предпринимали попытки увидеться с Татьяной Даниловной. Одну из таких попыток запечатлела камера ангарских телевизионщиков, снимавших сюжет о женщине, находящейся внутри запертой квартиры в 18 квартале и кричавшей через дверь «Помогите!».
Старшие Бывальцевы постарались еще раз отстоять в суде свои права, подав в Ангарске гражданский иск с требованием об устранении препятствий в общении с матерью Леонида Алеексевича. Старший брат требовал от младшего установить график общения с матерью и ухода за ней: три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу с 9 до 13 часов. Но в итоге проиграл и этот суд, который не усмотрел в действиях Михаила Алексеевича нарушения закона. У истцов не нашлось свидетелей, которые могли бы подтвердить факты того, что младший Бывальцев запрещает старшему видеться с родным человеком. По словам ответчика, за Татьяной Даниловной осуществляется необходимый медицинский и бытовой уход, она дееспособна, получает пенсию свыше 24 тысяч рублей, а старшего сына она сама не желает видеть, обидевшись на него за то, что хотел признать ее недееспособной. В октябре 2013 года Ангарский городской суд отказал Леониду Алексеевичу в иске, признав несостоятельными его требования обязать младшего брата разрешить ему видеть мать.
А спустя полгода Татьяна Даниловна умерла. О смерти своей матери Леонид и Борис узнали только спустя несколько недель, долго не могли найти место ее захоронения (сведения о котором, по словам супруги Леонида Алексеевича, почему-то не занесены в реестр городского кладбища). Могилу Татьяны Даниловны случайно нашел их земляк из Биликтуя и указал место родственникам.
С уходом матери из жизни кровная вражда между братьями не утихла. По словам одного из очевидцев этой семейной драмы, Бывальцевы «убить друг друга готовы». Сейчас они судятся за родительский дом в деревне, ведется дело о признании ничтожной сделки дарения квартиры, приобретенной на ветеранский сертификат. Они спорят о том, кто из них является наследником своих отца и матери, забывая, что каждый несет в себе частицу родовой памяти, которая дороже всех богатств мира. Почему-то этому отважная военная медсестра Татьяна Бывальцева при жизни не смогла научить своих сыновей.