И снится им трава у дома…

Ровно год прошел с тех пор, как в Ангарск прибыли первые группы беженцев из Украины. Это вызвало в городе много разговоров. Кто-то кинулся собирать вещи, посуду, постельное белье, продукты, чтобы помочь людям, приехавшим к нам буквально в том, в чем были. А кто-то шушукался по углам, называя их бандеровцами и нахлебниками. И, могу заверить вас, страсти не утихли до сих пор. Недавно, когда я искала квартиру подешевле для одной семьи из Донецка, тоже наслушалась всякого. Однако же добрых людей у нас оказалось больше. Стоит только вспомнить, как мешками ангарчане везли вещи в пункты временного размещения. И еду в общежитие АУС, где люди реально голодали, так как им перестали выплачивать зарплату на стройке. Мы встретились с несколькими беженцами, чтобы узнать у них, что изменилось в их жизни за прошедший год.



Наталья и Алексей Соколовы с дочерью Алиной приехали в Ангарск 6 сентября 2014 года из города Петровское Луганской области. Они вспоминают, как их обстреливали в течение недели ежедневно по три-четыре раза в сутки. Семья безвылазно сидела в подвале, и даже там было слышно, как лопались стекла в соседнем доме, а во двор падали осколки. Воздух «ходил» так, что сжималась грудная клетка и было трудно дышать. Голодали, есть было нечего. Вещи в дорогу собирали между обстрелами, в три часа ночи при свете фонарика, так как не было ни света, ни газа. И до сих пор Соколовы (впрочем, как и многие другие беженцы) готовы бездумно бежать куда угодно, просто заслышав над головой гул летящего самолета.

– Границу мы пересекли в Новошахтинске. Там нас не сразу приняли – не было мест, и я просто расплакалась от бессилия. Хотелось уехать подальше от Украины, хоть в Африку, лишь бы забыть весь этот ужас. Поэтому, когда нам предложили ехать в Сибирь, мы не раздумывая согласились и уже через три часа были в поезде. В Иркутске нас хорошо встретили, сотрудники МЧС помогали перенести сумки, детей. Посадили в автобус и повезли в ПВР в здании бывшей больницы на улице Гагарина. Люди были уставшие, взвинченные от пережитого, без ясного представления о будущем, – вспоминает Наталья.

– Мы в поезде мечтали: вот приедем, найдем работу, будем начинать жизнь заново. После первого посещения Центра занятости все в душе оборвалось – зарплату обещали копеечную. Состояние было просто амебное, ведь покупать еду, необходимые вещи, снимать жилье на эти деньги было просто невозможно. И просить помощи было не у кого, – более категоричен в своих оценках Алексей.

Еще одной проблемой стала прописка – без нее не было возможности оформить документы на жительство в России. Все беженцы хором признают, что это такая стена, которую невозможно было пробить. Ну кто пропишет у себя незнакомого человека, который несколько недель назад приехал в город?! Поэтому семье Соколовых спасением показалось предложение ОАО «АУС» о работе за 20 тысяч рублей с проживанием в общежитии. Но все оказалось не так, как казалось.

Наталье повезло: она устроилась работать на «Каравай», там вовремя платили зарплату. А вот Алексею пришлось помыкаться в АУСе, пока предприятие не объявило себя банкротом и всех жильцов не попросили выселиться из общежития.

– Мы бы не выжили, если бы добрые люди не помогали нам вещами и едой. В общежитии АУСа нам пришлось спать на голых матрасах, пока ангарчане не поделились постельным бельем. Белье, которое выдавали в ПВР, при выезде забрали. Когда пришлось выезжать из общежития в никуда, нам предложили пожить на даче абсолютно бесплатно. Там не было никаких удобств – мылись и стирали в тазике. Но хотя бы лето мы перекантовались. Муж устроился на работу, пусть неофициально. Сейчас ищем квартиру с мебелью – своей-то у нас нет. Как воздух нужна регистрация. За дом на родине набежали большие долги по коммуналке, расплачиваться нечем, тоже нужно искать деньги, отправлять. Дочку надо собирать в школу – она идет в 9 класс. Одежда, форма, канцелярские товары – я не представляю, как мы это осилим. Крутимся как можем. Огромное спасибо ангарчанам за поддержку, которую они нам оказывали все это время, – заканчивает свой рассказ Наталья.

Анна Пестовская с дочерью жили в Донецке, в районе Смолянки, который, как известно, бомбили нещадно. Они не стали дожидаться самого страшного и, как только на окраине стали слышаться взрывы, решили бежать. До Ангарска добирались три недели своим ходом, вне организованных групп. Под конец пути у них осталось в кармане 500 рублей. Работать пошли в тот же АУС, дочь – контролером, а Анна – формовщиком.

– Насколько нам известно, нашего дома уже нет. Теперь Ангарск нам родной дом. Мы уже получили часть денег по программе переселения соотечественников, но быстро их потратили на раздачу долгов, например за дорогу. Сейчас мы уже практически на финишной прямой – получаем гражданство. Трудимся в ОАО «Тепличное». Тяжеловато, конечно, зато там регулярно платят зарплату – два раза в месяц. Кроме меня там работает пять беженцев, – рассказывает Анна.

Оксана Михайлова и Констан­тин Сулин приехали из города Енакиево Донецкой области. Выбрали Иркутск осознанно – им понравилось название города. Оказалось, что с Иркутском у украинцев есть еще нечто общее: улицы Богдана Хмельницкого и Киевская. Но в Иркутске Оксане и Косте угнездиться не удалось – попали в ПВР «Галактика».

– Помню, как нам привезли вещи, собранные ангарчанами. Там такая толпа налетела, что меня просто притиснули к борту грузовика – ни охнуть, ни вздохнуть. Еле выбралась, – смеется Оксана.

Российский паспорт («если ничего не потеряют, не порвут, не съедят, не сожгут и не заставят перефотографироваться») она надеется получить уже в сентябре. Подъемные уже практически все проели – снимали квартиру, покупали продукты, влезли в долги из-за невыплаты зарплаты. Сейчас много уходит на анализы: у Оксаны врачи подозревают диабет (скорее всего, это последствие перенесенного стресса).

Сами «без родины и флага», Оксана и Костя взяли кошку из приюта. И все-таки права народная примета: возьмешь бездомное животное – жди прибытка в доме. Оксане в октябре рожать – осталось собрать приданое малышу (коляску уже купили). Жизнь продолжается!

Лилия Урванова покинула Донецк вместе с мужем и маленьким ребенком.

– Мне часто задают вопрос про денежную помощь, мол, на некоторых предприятиях собирали. Честно вам скажу: на руки нам денег не выдавали! Как и те пресловутые 800 рублей в день, – говорит Лилия.

Мнимое богатство беженцев многим покоя не дает, так и манит желающих поживиться за их счет.

– Мы хотели вместе с родственниками снять квартиру на две семьи. Созвонились с мужчиной, он предложил нам двухкомнатную за 12 тысяч рублей. Но, как только мы сказали, что нас шестеро, цена выросла до 14 тысяч. Мы согласились и спросили насчет прописки. Мужчина пообещал позвонить на следующий день. Перезвонив, заявил, что за регистрацию возьмет по 15 тысяч рублей с семьи за три месяца плюс плата за квартиру. Мы попробовали отказаться от прописки и просто снять жилплощадь, но не тут-то было: нет регистрации – нет квартиры! – вспоминает Лилия.

Прасковья и Анатолий Авраимовы жили на окраине Донецка. Когда уезжали, перед ними только-только прошли танки, после окончания операции дым стелился до горизонта. Пытались вызвать такси, но на вокзал никто не ехал – боялись. И только за 20 минут до отхода нашелся смельчак, отвез. Зашли в поезд, а он пустой, никто не смог добраться.

В Ангарске жили в ПВР «Звезд­ный». Тяжело было не только физически (до сих пор идет акклиматизация, вот почему старики сюда не едут), но и психологически. Состояние стресса на границе не закончилось. Постоянная депрессия сопровождает беженцев до сих пор.

– Посттравматический синдром – никуда не денешься. Я стала часто плакать. А когда никого нет рядом, просто поднимаю голову и вою. В Украине у меня осталась сестра, и я извелась от переживаний, – говорит Прасковья.

Людям, спасшимся от смерти, очень нужна поддержка специалистов. Во всех репортажах о массовых бедствиях и катастрофах сообщается, что пострадавшим оказывается психологическая помощь. Однако то ли беженцы недостаточно пострадали, то ли психолога не нашлось, но сколько Прасковья ни пыталась попасть к нему на прием в ПВР, натыкалась на закрытую дверь.

Прасковья и Анатолий уже немолоды: обоим за пятьдесят. И местным-то в таком возрасте устроиться на работу сложно. Что уж говорить о гражданах другого государства, тем более не имеющих специальности, востребованной на наших предприятиях? Анатолий подорвал здоровье на шахте имени Скочинского – это одна из самых глубоких шахт в мире. А в Ангарске ходил на работу зимой в одних тапочках (на его размер не нашлось обуви), сильно простудился, долго болел. Год не получает заработанную пенсию – проволочки с документами. Прас­ковья хореограф, но в Ангарске устроилась продавцом. Стала поднимать ящики с овощами-фруктами – тут же на ногах вылезли вены. Не смогла работать и в кулинарном цехе упаковщицей – ноги синели. Сейчас ей удалось устроиться частной няней. Только вот с осени ребенок уйдет в детский сад, а Прасковья снова по натоптанной дорожке – в Центр занятости.

Наталья Гененко с мужем, двумя детьми (10 и 16 лет) и кошкой уезжали из Украины с тяжелым сердцем: во время бомбежки Красного Лимана, где семья попыталась скрыться от войны, у отца Натальи случился инсульт. Пожилой человек пролежал без медицинской помощи три дня. Аптеки и больницы стояли разрушенными, остались только аптечные пункты в супермаркетах, но и там пустые полки – лекарства возили только под заказ. И только в день отъезда Натальи с семьей дедушка первый раз самостоятельно встал на ноги.

В Иркутск их уговорили ехать друзья. Наталья в Интернете пыталась узнать побольше о городе и наткнулась на форум велосипедистов (сама она до сих пор председатель областного велоклуба «МТБ-Донецк»). Здесь ее убедили: приезжайте – поможем! Собрали и прислали 21 тысячу рублей на билеты. В Москве знакомые вручили чемодан продуктов, на дорогу хватило.

Тут семью встретили волонтеры. И чтобы дать передышку, на две недели поселили у себя, не взяв за это ни копейки! Они хорошо знают, что такое приехать жить на пустое место, – сами когда-то прибыли в Ангарск из Казахстана, у них трое детей и ипотека. В беде не бросили – помогли снять квартиру, а когда Гененко в нее вошли, оказалось, что шкаф на кухне и холодильник набиты продуктами от принявшей их семьи. Кстати, хозяйка квартиры не возражала даже против эвакуированной кошки. Сама она когда-то бежала в Россию из При­днестровья. Что ей – старенького дивана для животинки жалко? Наталья, когда все это увидела, просто расплакалась. Не оставили семью и иркутяне. Привезли старенькую, но рабочую стиральную машинку, встраиваемую электродуховку.

В Ангарске муж тут же устроился на «Каравай», от предприятия семье не раз вручали «гуманитарную помощь» – можно было продержаться на плаву.

Наталья, мастер лесного хозяйства, долго не могла найти работу. И это когда вокруг тайга! Женщина на такой должности вызывает недоверие у работодателей, им нужен молодой парень на машине. А ведь когда-то у себя дома она сумела выписать предписание даже на племянника Януковича!

В последнее время Наталья работала дежурной по общежитию, но недавно уволилась – ну уж совсем копейки платят! Сейчас, когда все в семье получили гражданство, официальное место работы за копейки не так уж и нужно. Женщина прекрасно разбирается в электронике и хотела бы устроиться в сервисный центр или продавцом промышленных товаров. Сейчас рассылает резюме.

Более-менее адаптировались ребятишки. Ходили ловить рыбу на Китой – понравилось! А от хариуса они и вовсе без ума! Даже кошка стала более активной и умной, полюбила усольскую колбасу, хотя «дома» вообще мяса не ела.

Гененко хотят остаться жить в России. Правда, какая-то грустинка в глазах Натальи еще есть, но, надеемся, со временем все будет хорошо.



Если у вас есть желание оказать помощь беженцам (поделиться канцелярией, бытовой техникой, мебелью или помочь снять недорогую квартиру), звоните в редакцию по телефону: 95-61-12.