Семья из Мегета два года судилась с Ангарским перинатальным центром. Кто выиграл суд?
Внимание!
Беременным женщинам читать статью не рекомендуется! Каждые роды имеют индивидуальное течение, и осложнения встречаются не так уж часто.
Павла и Ирину Мостипан, можно сказать, свела сама судьба. А как иначе могло сложиться, чтобы девушка из Саянска познакомилась с парнем из Мегета? Это случилось на Мегетской птицефабрике, куда Ира пришла работать переводом и где Павел трудился слесарем-оператором.
В начале 2013 года Ира забеременела. Ребеночек был заранее любимым и долгожданным. Чтобы избежать всяких случайностей, молодая женщина еще на сроке 7 недель встала на учет к гинекологу. Вовремя проходила все обследования и сдавала анализы, в том числе и генетический, все было хорошо. Рожать ей выпало перед самым Новым годом, 30 декабря, на сроке 40 недель.
Схватки начались ночью, вызвали «скорую», которая ехала до Мегета больше часа. В три часа ночи Ира попала в Ангарский перинатальный центр, где ее принял врач Игорь Попов.
Тут стоит сказать, что Ира – совсем Дюймовочка: полтора метра ростом и 50 килограммов веса. А вот плод у нее был крупный – 52 сантиметра, 3 килограмма 860 граммов.
– Я просила сделать мне кесарево сечение, так как боялась, что сама не рожу. Но врачи мне отказали: мол, патологии никакой нет. Вообще я ожидала более внимательного отношения к роженицам. Но, пока мы находились в предродовой палате, врачи к нам не заходили. Все измерения на аппарате КТГ проводила акушерка. В родзале во время потуг я тоже часто надолго оставалась одна. Роды у меня первые, я не знала, как и что делать, когда начинать волноваться, – вспоминает Ира.
Но больше всего Ирине запомнилась врач Ольга Чистякова, которая, по словам женщины, войдя в родзал с чашечкой кофе, спросила: «Ну что, сегодня все сами рожать будем или нет?»
У Иры роды задерживались…
– Потужной период у меня растянулся на три часа. Я очень устала лежать на спине, пробовала менять положение, присаживаться. Потом поняла, что врачи проводят какие-то манипуляции, услышала звяканье металлического инструмента, поняла, что они использовали акушерские щипцы. Позже мне даже показали следы от них на головке ребенка, – рассказывает Ирина.
А дальше все как в страшном сне. Только что родившейся девочке потребовалась срочная реанимация – она успела хлебнуть околоплодных вод, развилась гипоксия (кислородное голодание).
– Мне при этом сказали: «Посмотри, что ты натворила!» – утверждает Ирина Мостипан. – Я была в шоке, услышав такое. Я считала, что каждого ребенка у нас в роддоме ждут не меньше чем мы, мамы. И никак не ожидала такого грубого и хамского отношения.
Оставив мать в роддоме, на третий день новорожденную Женечку на «скорой» увезли в Ивано-Матренинскую детскую клиническую больницу в Иркутск. Диагноз при поступлении удручал: «Неонатальная аспирация амниотической жидкости и слизи. Церебральная ишемия судорожный синдром. Родовая травма. Тотальная гефема (кровоизлияние – прим. авт.) левого глаза. Отек мозга». Состояние, обусловленное вакуум-экстракцией. Тяжёлая асфиксия в родах.
Ко всему этому присоединилась и неврологическая симптоматика. Девочка не реагировала на внешние раздражители. Не могла сосать, глотать и даже просто открывать глаза. При попытке осмотра у ребенка начинались судороги. Была диагностирована бактериальная пневмония.
– Меня через пять дней выписали из роддома, и я тут же кинулась в Иркутск, чтобы посмотреть на дочку. Но меня к ней не пустили! Оказалось, что из ангарского роддома ее туда привезли как брошенную. Мне пришлось дожидаться окончания новогодних каникул, чтобы взять у ангарского врача выписку и доказать, что это моя дочь, – продолжает свой рассказ Ирина.
Когда она первый раз увидела Женечку, то почему-то на ум пришло сравнение с маленьким роботом – все тельце ребенка было опутано проводами жизнеобеспечения. Удрученным родителям сказали, что их ребенок, имеющий грубую патологию нервной системы и задержку психомоторного развития, никогда не будет здоров, и мудрая женщина-врач посоветовала, что если они хотят испытать счастье полноценного родительства, то пусть поскорее родят еще одного ребеночка.
Сейчас Жене уже три года, Ира с гордостью рассказывает, что девочка уже может есть протертую пищу. А ведь когда-то ее приходилось учить просто сосать искусственную смесь из бутылочки.
– Когда нас выписывали из больницы, то предлагали оставить зонд для искусственного питания. Я отказалась. Сказала, что буду кормить ее из соски, пипетки, как угодно, но мы поедем домой без проводов. По два часа кормила ее из бутылочки, смесь остывала, я ее подогревала и снова давала малышке. Полчаса отдыха – и снова кормление. И так круглые сутки. Первые полгода ребенок вообще не давал до себя дотронуться, погладить, поцеловать – тут же начинал плакать. Сейчас Женя все время лежит, не может переворачиваться, не держит голову – развитие так и осталось на уровне двухмесячного малыша. До сих пор непонятно, насколько у нее сохранено зрение. Но она уже реагирует на наши голоса, мне кажется, что она даже понимает, что мы говорим. Общается с нами визгами, по их тональности мы научились определять, чего она хочет: есть, в туалет, или у нее что-то болит, – рассказывает Ира.
А боли у Жени бывают очень часто: детский церебральный паралич, квадрипарез, эпилепсия постоянно сводят судорогами тело. По данным энцефалограммы, судороги в мозгу происходят каждые две минуты.
Заботы о дочери не оставляли родителям времени толком задуматься: почему все так случилось? Почему ребенок от здоровых родителей после нормально протекавшей беременности родился с такими грубыми патологиями? Чья это, в конце концов, вина?
– Потом мне другие врачи сказали, что дочка стала инвалидом не из-за меня, что все могло случиться из-за неправильного ведения родов, – продолжает Ирина. – Тогда мы решили подать иск в Саянский городской суд (по месту прописки Ирины) на больницу с требованием возмещения морального ущерба в размере 3 миллионов рублей. Ведь из-за случившегося я не могу выйти на работу – трудно найти няню для моего ребенка-инвалида. Единственный кормилец семьи – Павел.
Суд длился долгих два года. Представитель Ангарского перинатального центра вину больницы в суде не признавал, в своих показаниях рассказал, что вакуум-экстракция плода произошла без осложнений. А вероятная причина ДЦП у ребенка Мостипан генетического или неустановленного внутриутробного инфекционного генеза. Перед Ириной и Павлом даже не извинились, единственный звонок из роддома был с просьбой перенести судебные заседания в Ангарск: мол, в Саянск ездить неудобно.
Как известно, доказывать вину врачей – дело неблагодарное. Ситуацию, по мнению Ирины, спасло то, что в свое время она делала копию медкарты для отправки ее в клинику Новосибирска. Именно по этой копии потом делали судебную экспертизу.
Из ее заключения следует, что из-за отсутствия в течение полутора часов непрерывного КТГ-контроля, позволяющего получать объективную оценку состояния ребенка, своевременно не была диагностирована внутриутробная гипоксия плода и, следовательно, не было проведено срочное родоразрешение. Гипоксия плода в родах подтверждается рождением ребенка в состоянии тяжелой асфиксии (удушья), с поражением головного мозга у новорожденной. В этом усматривается косвенная, причинно-следственная связь с развитием у ребенка органического поражения центральной нервной системы. В то же время экспертиза подтвердила, что вакуум-экстракция была правильным выходом из сложившейся ситуации.
В итоге суд пришел к выводу, что Ирине Мостипан и ее ребенку были оказаны медицинские услуги ненадлежащего качества. И решил исковые требования семьи Мостипан к ОГАУЗ «Ангарский перинатальный центр» удовлетворить, взыскав с него 600 тысяч рублей.
Роддом подавал две апелляции, но городской суд Саянска и Иркутский областной суд оставили решение первой инстанции в силе.
Полученные по суду деньги Мостипан планируют потратить на лечение дочери в реабилитационных центрах Китая или Израиля.
А еще Ирина и Павел последовали совету врача и родили второго ребенка. Василию уже год и четыре месяца. Рожала его Ира в Саянске. Мальчик совершенно здоров.