Трепетный, тревожный, искренний и очень личный спектакль показал в воскресенье, 16 апреля, театр «Родничок». Был это «Старший сын» по пьесе Александра Вампилова – даже не премьерный, а предпремьерный показ.
И вновь, в который раз, зрители убедились в том, что правдивее драматурга найти трудно. Потому что семей, где у каждого из домочадцев своя боль, своя вина перед остальными и которую появление такого вот Бусыгина может разрушить, поскольку все и так на ладан дышит, – полным-полно. Но он же и становится для них, уже испытывающих ужас семейного распада, объединяющим началом. Повезло. И заканчивается эта история, так безыскусно и талантливо рассказанная Александром Валентиновичем, надеждой на большое общее счастье.
Но самое, наверное, трудное в театральном искусстве – такую простоту сыграть. И ребятам из молодежной студии «Родничка» это удалось в полной мере. Оказалось, что жизнь и шутки провинциальных молодых людей 60-х годов прошлого века современным их «коллегам» вполне понятны. Зрители не обнаружили ни одного фальшивого слова, хотя в зале было много театралов, которые сценическую ложь за версту чуют.
Актеры принимали происходящее на сцене близко к сердцу, поскольку знали, насколько важен этот спектакль для их любимого наставника, Тагира Хамитова. Своего «Старшего сына» Тагир Романович посвятил отцу – в этот день ему могло бы исполниться сто лет. Между сценами спектакля режиссер читал стихотворение об отце «Когда зеленый май бушует в мире…», написанное для него другом и коллегой Александром Кононовым. Это нисколько не нарушало единства действия, а повторяющуюся строчку «Я не успел с отцом поговорить» каждый в зале невольно примерял к себе.
– Отец был очень честным человеком, – рассказал мне после спектакля Тагир Романович, – он из репрессированной, сосланной в Якутск семьи, был главным среди братьев, объединял их. Воевал с белофиннами, прошел через Халхин-Гол, 120 километров не дошел до Берлина в Великую Отечественную. Раненный в голову, 45 суток пролежал без сознания. За всю войну не убил ни одного человека – прокладывал понтонные переправы. Служил в торговле, но при этом оставался чистым человеком, поэтому всю жизнь платил недостачи за других. Умер он в 66 лет – это столько же, сколько сейчас мне. Я очень долго не мог оправиться после этого удара. И важного разговора с отцом у меня так и не состоялось. Всю жизнь, как сегодня, я говорю с ним моим творчеством…
Вероника Серегина