Дворник Андрей обычно приходит в нашу редакцию за газетой. Берет «прошлонедельную», чтобы бесплатно. Он экономит на всем – зарплата крошечная, сейчас вот оформляет пенсию по инвалидности. Однако собственные жизненные трудности не лишили его человечности. И в начале недели он пришел к нам совсем по другому поводу.
«Там в соседнем дворе мужчина. Умирает, наверное. Жара, а он не ходит, – сообщил Андрей. – Пойдемте, я покажу!»
...И правда, в кустах за домом №1 в 37 квартале лежит пожилой человек. Добросердечный дворник принес ему бутылки с водой, купил хлеба, поделился сигаретами. «Больше у меня денег нет, – разводит он руками. – А так-то ему бы хоть колбасы кусок».
Продавец из магазина, молодая девушка, тоже не остается в стороне. Две недели она отдыхала. Вышла первый день из отпуска, а тут – такое.
«Он раньше ходил с костылем, – рассказывает девушка. – А сейчас лежит, стонет. За ногу держится. Вызывали «скорую» – она приехала, но не забрала его. Что ему теперь – умирать под кустом?!»
Мимо проходят бабушки и дети, качают головой. Мужчина с грязным лицом лежит в луже собственных испражнений. Вокруг вьются мухи. Выясняется, что его зовут Павел Ушаков, 1958 года рождения. Документов нет. Жилья тоже. Как дошел до жизни такой, не говорит. Но категорично сообщает – не сидел. Андрей рассказывает тихонько: мужик, мол, поделился – у него есть бывшая жена. Живет в 8 микрорайоне. Однако ей он не нужен.
Павел говорит, что не хочет вот тут, в зловонной яме, умирать. И конечно, будет рад поехать хоть куда-нибудь, где ему смогут помочь. Только вот куда? Это самый главный и страшный вопрос. Потому что (сразу честно предупреждаю я Андрея и Павла) даже журналисту будет непросто что-то сделать в такой ситуации. И все же делать надо. Потому что даже животное, оказавшееся в таком беспомощном состоянии, жаль. А здесь человек. Да, скорее всего, пил. Да, сам виноват. Но… Он ведь когда-то был маленьким. Его кто-то рожал. Кто-то любил. И хотя бы поэтому не должен он вот так, в скотских условиях, расставаться с жизнью.
Первым делом звоню в «скорую». Девушка вызов принимает, несмотря на то что пациент – бомж. Бригада приезжает быстро, однако разочаровывает донельзя. Врач даже не подходит к смердящему больному, держится на почтительном расстоянии. Павел из-под куста зачем-то сообщает: «У меня уже была «скорая», но почему-то не стала в больницу забирать». Эта фраза срабатывает для бригады как сигнал. К бегству.
«Что вы хотите? Его не от чего лечить. У него алкогольная полинейропатия, – сообщает врач, даже не осмотрев пациента. – От этого не лечат».
Интересуюсь: и что делать? Бросить человека умирать под кустом? Врач отвечает, что это уже забота других инстанций. «Скорая» уезжает. Павел курит. И лицо у него как у приговоренного.
Хотя мы с Андреем надежды не теряем. Начинаю звонить в другие инстанции. Перво-наперво – в домик «Милосердие», который когда-то базировался в 211 квартале. Сейчас волонтерам, которые берут к себе бомжей, непросто. Они снимают квартиру. Но вдруг? Увы. Волонтер Денис говорит, что квартира переполнена. Хотя даже вопреки этим обстоятельствам они бы взяли Павла, сумей он ходить. А так… Квартира на третьем этаже – и этим все сказано.
Звоню в центр «Оберег» в Майске. Директор Елена Шевцова тоже разводит руками: они готовы взять любого бомжа, но он должен хотя бы сам ходить в туалет. Людей, которые будут ухаживать за фактически лежачим больным, в «Обереге» нет. Да и вообще, если человек стонет от боли, то, может, врачи ошибаются в том, что ему помощь не нужна? На всякий случай звоню в ребцентр в Иркутск. Снова отказ: лежачего человека взять не могут, тем более с болью.
«Скорая» повторно ехать отказывается. Звоню в отдел по оказанию медицинской и лекарственной помощи по городу Ангарску. Там нас, журналистов, знают и потому честно обещают в срочном порядке расследовать ситуацию, но не гарантируют, что Павел попадет в больницу. Если нет показаний для госпитализации – останется под кустом.
Проходит полчаса – и вот уже готов результат расследования. Оказывается, предыдущая бригада «скорой» написала, что пациент… подписал отказ от осмотра и госпитализации! Тут же негодованием взрываются все свидетели (а их во дворе собралось уже немало). Да и меня вроде глаза и уши не подводили… Виновных после разъяснения ситуации обещают наказать.
Еще через 20 минут к нам подъезжает новая «скорая» (третья за день!). Молодой, как на подбор, экипаж – и врач, и медсестра, и водитель. Доктор надевает перчатки и приступает к осмотру больного, которого дворник Андрей и еще один местный житель вытаскивают из ямы под кустом на ровное место. «Тут болит? А тут? Ногу можете распрямить?» Павел стонет. Что-то из указаний врача он пытается выполнить. Нога при этом остается скрюченной. Врач говорит, что подозрения, конечно, на полинейропатию. И тем не менее пациента надо обследовать, раз такая боль.
Павла с помощью все того же дворника Андрея, соседа, водителя и доктора на специальной «попонке» удается уложить в «скорую». Запах, понятно, в машине ужасный. Но медики спокойны: ничего, говорят, выветрится.
Врач сообщает, что пациента доставят в отделение неврологии в 86 квартале. Там ему, согласно диагнозу, самое место… Честно радуюсь за этих молодых ребят. Ведь для них, в отличие от их старших коллег, приезжавших на вызов ранее, еще не все потеряно – не очерствели они, что ли.
•••
Что ждет мужчину дальше? Неизвестно. В больнице подлечат. Но вечно, естественно, держать не смогут. Хорошо, если встанет на ноги. А если нет? Документов нет, прописки, видимо, тоже. Ухаживать некому.
Андрей в сердцах говорит: «Не дай бог вот так, под кустом, как собака, умирать». И он прав. Да, страшно, что человек сам выбрал подобный путь. Но куда страшнее будет видеть, как именно он станет уходить из жизни, если снова окажется на улице. Уже в редакции мы с коллегами вспоминали, что в начале двухтысячных каждый из нас хотя бы раз сталкивался с подобной историей. Кто-то припомнил случай с женщиной, умершей около мусорных баков со словами: «Скорей бы я сдохла». Кто-то рассказал о бывшем учителе истории, тоже окончившим свои дни на помойке...
Кто должен помогать этим людям, которых уже не спасти, хотя бы уйти из жизни по-людски? Неужели государство никак не финансирует решение этой проблемы? Верится с трудом. Значит, кто-то просто плохо делает свою работу...