В марте этого года ангарчан ошеломили новостью, что существование единственного в городе офтальмологического отделения находится под большим вопросом. Благодаря шуму, который подняли местные журналисты, и поддержке ангарчан в соцсетях отделение удалось отстоять. И мы подумали, что сейчас самое время побеседовать с Олегом Малакшиновым, врачом высшей категории, заведующим отделением офтальмологии ЦМСЧ-28.
– Олег Геннадьевич, чем живет сейчас ваше отделение и какие у него перспективы?
– До сих пор не могу понять, зачем и почему нужно было сокращать единственное офтальмологическое отделение в городе. Ведь в каждой больнице есть свое отделение хирургии, кардиологии, неврологии. Но под нож попала именно офтальмология! На что рассчитывал наш главный врач, принимая такое решение? Спасибо ангарчанам – помогли отстоять! В нашем отделении сейчас 20 коек, что составляет норматив на одного врача. Я здесь работаю на полставки заведующим отделением и по совместительству на полставки врачом. Плохо, что на всё отделение я единственный доктор. Спасибо Ирине Серовской, которую уговорили мне помогать: она берет на себя часть пациентов. Остальные врачи, как только стало известно о предстоящем сокращении штатов, разошлись по платным клиникам. Ну и кто от этого выиграл?
– А вы почему в частную клинику не ушли?
– Я в медицине 36 лет, могу предложить и опыт, и стаж, но об этом особо не задумывался. И, когда зашла речь о закрытии нашего отделения, первая мысль была: а как же люди-то будут?
– Сейчас офтальмологическое отделение относится к ФМБА России. Если оно стало не нужно федеральному агентству, то почему его не передадут в Министерство здравоохранения Иркутской области?
– До 2002 года в городе было два офтальмологических отделения – в БСМП и МСЧ-28. И их объединили в одно. И этому не помешало то, что они были в разных подчинениях – городском и федеральном. А вот передать обратно в Минздрав, как оказалось, гораздо сложнее. Ну или просто кто-то очень не хочет заниматься бумажной волокитой, продавливать такое решение. Страдают от этого опять же ангарчане, которые не могут получить современную медицинскую помощь.
– А под боком у такой махины, как МНТК, вам вообще сложно выживать…
– Ну, у нас сферы деятельности всё-таки разные. За те же воспалительные заболевания глаз врачи МНТК берутся неохотно. И у них нет стационара, где бы они могли осуществлять такую же работу, как мы. Зато операции поставлены на поток: сразу несколько врачей делают их по нескольку в день, а пациенты буквально через несколько часов после процедуры уходят домой. Действительно, не всё необходимо делать в стационаре, нынешние технологии это позволяют, но, чтобы оказывать помощь на должном уровне, нужно иметь современное оборудование не только в одной клинике на всю Иркутскую область.
– Как вы сами стали офтальмологом?
– Классе в седьмом я увидел фильм про хирургов и понял, что хочу получить именно эту профессию. А потом, уже в мединституте, нам показали фильм про хирургию катаракты, и я пришел в кружок глазных болезней при Иркутском мединституте. Интернатуру проходил в середине 80-х в Новосибирске, у знаменитого профессора Владимира Лантуха, чьим именем сейчас названа клиника. И даже по тем временам там было очень крутое оборудование. Закончил, вернулся в Ангарск, в МСО-28 (так тогда называлась наша медсанчасть) – а здесь даже микроскопа нет! Ну какая без него микрохирургия? И, к сожалению, с тех пор ситуация с техническим оснащением сильно не изменилось. Из-за этого многие операции, которые мы могли бы выполнять (в частности, по витреоретинальной хирургии), мы не делаем. Люди вынуждены ехать в Иркутск, платить деньги. Да, процент пациентов с проникающими ранениями глаза небольшой, но они есть. И тоже имеют право на получение высокотехнологичной медицинской помощи по месту жительства.
Вот что я вам еще скажу: сейчас всё движется к тому, чтобы перестать покупать заграничное оборудование. А что мы можем предложить взамен из российского? Например, комбайнов для производства операций на переднем и заднем отрезке глаза сравнимого качества у нас нет. И какие бы золотые руки ни были у хирурга, без оборудования он никуда. Иногда смотришь на пациента, знаешь, что мог бы сделать лучше, однако не на чем. Не поверите: слезы на глаза наворачиваются. А когда я в декабре прошлого года поставил вопрос о приобретении такого комбайна для нашего отделения, то уже в феврале получил распоряжение о сокращении штатного расписания. Всё, что было дальше, вы уже знаете...
– Тем не менее операции делают и у вас. Они бесплатные? По полису?
– Да, мы оперируем катаракту и глаукому по направлению врача и полису ОМС. Также к нам приходят с проникающими ранениями глаза, переломом стенок орбиты. Вынимаем инородные тела, лечим термические и химические ожоги роговицы – например, когда люди открывают тюбик с быстрозастывающим клеем и случайно брызгают себе в глаз. Тонкая пленочка тут же растекается по роговице и застывает – приходится ее аккуратно снимать. Бывает, женщины красят ресницы, а потом иголкой стараются расправить слипшиеся и втыкают ее в глаз. Или еще был случай: во время дорожных работ отбойным молотком крошили асфальт, а мимо шел прохожий. Вот зачем ему нужно было пытаться разглядеть, что там делается? В итоге кусочек асфальта отлетает в глаз, и человек спешит к нам. Ну и, пожалуй, одно из уникальных происшествий: мужчина шел зимой по улице, услышал грохот, поднял голову, и ему сосулька прямо в глаз прилетела.
Достаточно часто бывает, когда при работе с металлом в глаз попадает стружка. Обычные очки не спасают, потому что должны использоваться специальные, закрытые снизу и сбоку. Раньше даже инженеров по технике безопасности так проверяли: спрашивали, как часто у них на предприятии идет замена очков. Если они часто заменяются, значит, с ТБ всё в порядке.
– Олег Геннадьевич, к окулисту идут, когда начинает ухудшаться зрение. Но глаукома весьма коварное заболевание, долгое время себя не проявляющее. Как понять, что пора на прием?
– Если вас беспокоят неприятные ощущения в глазу, боли, затуманивание, то могу сказать, что вы опоздали: глаукома уже запущена и вполне может привести к слепоте. К сожалению, это неизлечимое заболевание. Поэтому тут главное – профилактика, особенно если родственники страдали этим заболеванием: с 35 лет следует хотя бы раз в три года измерять внутриглазное давление. Чем раньше будет выявлено его повышение, тем на более долгий срок удастся сохранить зрение.
– Могут ли помочь нашим глазам различные биологические добавки, продающиеся в аптеках?
– К сожалению, эта продукция не подлежит обязательной сертификации, поэтому, что на самом деле находится в их составе и как это все было произведено, никто точно сказать не может. Полностью отказываться от них не надо, но визита к врачу и назначенного им лечения они не заменят.
– А что скажете насчет различных разрекламированных методик избавления от близорукости?
– Я в это не верю. Если бы всё было так просто, такого количества людей в очках и линзах просто не было бы! Основная причина близорукости – это повышенная зрительная нагрузка. От компьютеров и телефонов нам не избавиться, поэтому основная рекомендация такова: по возможности работать следует на большом экране, вместо книг с телефона читать электронные, а еще лучше – бумажные: наш глаз больше привычен к отраженному свету, и для его здоровья это полезнее.