Рубрика
Ангарск и Ангарчане
«Давайте я вам завтра позвоню и назначу встречу? Попробую с утра сходить на работу и хоть что-нибудь поделать, иначе я с ума сойду», – женщина, говорящая со мной по телефону, плачет. Вместе с ней плачу и я. Прохожие недоуменно оглядываются, но я всё равно не могу сдержать слез. Говорить с матерью, потерявшей ребенка, пусть даже если ему уже исполнилось 35 лет, очень тяжело. Машина, попавшая в ДТП 24 сентября на улице Алешина, проехалась своими колесами по судьбам не только четырех семей, включая семью молодого человека, сидевшего за рулем, но и по судьбам их родных, друзей и знакомых.
День, когда Земля остановилась
Татьяна Кек, мать погибшего Валерия, посылает всевозможные проклятия в адрес водителя авто: «Пусть я буду гореть в аду за это, но я желаю ему мучиться так же, как мучился мой мальчик еще шесть часов после случившегося. Врачи не смогли спасти ему жизнь – он умер в тот же день, в 23.45, от травматического шока».
А ведь обеим матерям пришлось еще пережить ночь, когда они сходили с ума, не зная, где их сыновья.
– Не понимаю, почему нельзя было позвонить раньше, ведь в рюкзаке у Витали был телефон. Я ему сколько раз звонила, но трубку никто не брал. Первый звонок раздался в 7.15 утра – тогда только следователь сообщил: «Ваш сын погиб в ДТП на Алешина от травм, несовместимых с жизнью. Мы вам перезвоним и скажем, куда подойти на опознание», – вспоминает Галина Крючкова, мать Виталия Крючкова.
От страшной вести у женщины тут же критически поднялось давление, пришлось вызывать «скорую». Превозмогая пульсирующую в висках боль, женщина цеплялась за последнюю надежду и спрашивала у врачей: «Скажите, как выглядел погибший в той аварии мужчина?»
«Красная футболка, рюкзак», – описывали медики одежду, а Галина с каждым их словом теряла веру в то, что всё, происходящее сейчас, может оказаться чудовищной ошибкой. Она кричала: «Как мне теперь жить?!» А врачи ничем не могли ей помочь: в подобных случаях дают снотворное, однако Галине предстояло ехать в морг на опознание, хлопотать о похоронах… Но самым тяжелым делом была необходимость сообщить престарелой бабушке, что ее внука больше нет. Зная, что не сможет в этот момент быть рядом с ней, Галина перезвонила пожилой женщине и сознательно солгала, сказав, что с Виталиком всё хорошо и он на работе.
В это время вторая мать всё еще находилась в томительной неизвестности. Ведь Валера, убегая на встречу с Виталием, чтобы прогуляться по новой городской набережной, в спешке оставил свой телефон в тумбочке.
– Поначалу я не очень переживала – всегда знала, что если мой сын с Виталей, то я за него могу не волноваться. А потом какая-то тревога накатила... Сама себя успокаивала: «Ну куда он денется, он же с Виталей». При этом несколько раз за ночь странная мысль в голову приходила, как будто Валера говорит: «Вот интересная какая у меня мама – меня нет, а она сидит на диване спокойно». Я не знала про оставленный дома мобильник. Несколько раз звонила сыну, но на мои звонки женский голос отвечал: «Абонент временно недоступен». Потом, едва дождавшись утра, в старой записной книжке сына я нашла телефон бабушки Витали, позвонила ей, и она сказала мне, что ее внук на работе, а наш пошел домой. «Но где же он ходит до сих пор?!» – говорила себе я, – вспоминает Татьяна, мама Валеры. Посомневавшись, женщина отпросилась с работы и пошла в полицию: вдруг сына по дороге домой забрали с улицы до выяснения личности?
– Вышедший полицейский очень хорошо со мной поговорил, объяснил, что нужно делать. Мы с ним договорились, что если до трех часов дня сын не объявится, то я вернусь и напишу заявление на розыск.
Татьяна вернулась домой и только взяла телефонную книгу, чтобы обзвонить больницы и морги, как раздался звонок в домофон: «Здравствуйте, я ищу семью, где сына Валерой зовут».
– Я открыла дверь, вошла женщина с заплаканными глазами. У меня сердце замерло, говорю: «Рассказывайте, что он натворил». А она на меня смотрит и молчит. Но я же знаю, что ее сын на работе, значит, с моим Валерой что-то случилось. Тут она говорит: «Крепитесь, сыновей наших больше нет». И тогда я закричала…
С тех пор Татьяна не снимает с головы черный платок, а ее муж постоянно находится на успокоительных уколах. Как пережить такое горе, если сил никаких нет?
Вечная память
Перебирая события предшествовавших трагедии дней и недель, женщины словно нанизывают на ниточку дорогие им воспоминания. Рассказывая о своих сыновьях, они то смеются, то плачут.
Для разговора о сыне Галина пригласила нас в квартиру, отремонтированную его руками. Сразу же в прихожей бросается в глаза выполненное из гипсокартона большое красное сердце – нехарактерное для мужчины украшение интерьера. Галина объясняет:
– В последние годы он очень сильно хотел семью, любить и быть любимым. Но, к сожалению, с девушками у него не складывалось. Нет, они были, однако по тем или иным причинам он с ними расходился. Я даже квартиру освятила, а сын ездил в церковь попросить у Бога себе хорошую жену. Теперь у меня нет ни сына, ни внука. А ведь у Виталия уже были куплены на ноябрь билеты в Таиланд. Он туда собирался со своей девушкой, и я надеялась, что они вернутся оттуда уже «втроем».
Галина не скрывает, что она просто растворялась в сыне. И это понятно: воспитывала она его одна, вместе прошли и жизнь в общаге, и безденежье девяностых. Спасая сына от неблагонадежных друзей, всеми правдами и неправдами она пристроила его в престижную гимназию №8, где Виталий просто расцвел. Жалел только, что не попал сюда раньше. Окончил девять классов, потом – техникум и институт с красным дипломом. Устроился на завод полимеров. Рукастого парня ценили за то, что за чужими спинами не прятался, знали: если уж ему что-то поручили, так переделывать не придется. Впереди даже маячила престижная должность начальника смены…
– В последнюю нашу с ним пятницу мы с ним съездили в Иркутск, погуляли по авторынку – начали присматривать ему машину. Посидели в ресторане, и так было хорошо, никуда не хотелось торопиться. Жаль, что мы не ценим такие мгновения, пока они есть… В день несчастья мы погуляли по набережной в Ангарске, потом я отвезла его в бассейн. Предлагала подождать и потом забрать домой, но он отшутился и вышел из машины, даже не обернувшись. Так я видела его в последний раз. А сейчас прихожу в эту квартиру и ощущаю его запах. Кажется, что он тут, рядом, в соседней комнате. Виталя с февраля начал как будто торопиться жить. Планы строил, вот велосипед его новенький, только нынче купил, чтобы везде ездить. 28 августа на свой день рождения «подарил» себе трехместную палатку и огромный надувной матрас – чтобы всем друзьям места хватало. Их у него очень много было! Девушки его просто обожали – он для них самый первый друг был. Я не ожидала, что на похороны столько народу придет... Думала, максимум человек сорок, а на самом деле даже в зал для прощания все не вошли, на улице стояли. Многие мужчины плакали, некоторые стояли на коленях. И я ему всё говорила: «Смотри, Виталечка, как тебя все любят!» – тоже начинает плакать Галина.
Ее телефон то и дело тренькает – одно за другим приходят сообщение со словами поддержки. С момента трагедии прошло уже почти две недели, а знакомые и друзья сына ее не забывают. Но разве это сравнится с сыновней любовью и помощью?
* * *
Мать Валерия, Татьяна, не может простить себе, что не заметила тех «звоночков», которые посылала ей судьба.
– Последние две недели до своей гибели Валера был как шелковый. Что ни попросишь, сделает, ни разу «нет» не сказал. Знала бы я, что так всё сложится, сидела бы и только обнимала его и целовала! Вот и в тот день вместе с отцом они помогали мне сгребать листву под балконом (Татьяна работает дворником, специально пошла работать именно им, чтобы контролировать сына – прим. ред.), когда позвонил Виталя и позвал его погулять. Они со школы дружили, и я знала, что, если он с ним, значит, всё будет хорошо. Сын быстро закончил работу, прибежал домой, ополоснулся в душе и, даже не поев, убежал – «Виталя уже ждет». У меня в шесть часов вечера страшно заболела голова – прямо виски выламывало! Около двенадцати ночи боль прошла и я начала беспокоиться – сын всегда предупреждал, если задержится. Стала звонить ему – «абонент временно недоступен».
Татьяну в ее горе поддерживают сестра Лена и соседка Клара. Они наперебой рассказывают про Валеру – учился в политехническом колледже, хотел стать автомехаником, но профессия разонравилась. Искал себя, работая в разных местах: делал всё, что умел, а умел многое – и компьютер починить, и мебель собрать, и квартиру отремонтировать – только в интернете подсмотрит, как лучше сделать. А уж электрик был, что называется, от бога.
– Как-то раз пришел с дня рождения друга чуть подвыпивший. А я только люстру купила и говорю ему: «Завтра с утра и повесишь». Пока с собакой гуляла, прихожу – готово дело, люстра висит уже, – вспоминает Татьяна. – Маленький был, щупленький, а работал как конь. Деду нашему (у него дом в Биликтуе) хороший помощник по хозяйству был. В последние выходные рвался побольше сделать, а дед его останавливал: мол, успеется еще, осень длинная. Там, в Биликтуе, мы его и похоронили. Рядом со всей родней.
Жизнь «после»
– Я постоянно ему говорила, что он – самое дорогое, что у меня есть, и чтобы, когда я буду совсем старенькая, он меня не бросал. Мне так было страшно, у меня же, кроме него, никого нет. Это просто невыносимо, никогда не думала, что меня это коснется. Кто мне теперь на мои жалобы скажет: «Мама, это не проблемы!» Вот так вот просто взяли и убили хорошего парня, – опять всхлипывает от осознания действительности Галина.
– Нам теперь не для кого жить. Он же у нас неженатый был, даже внука от него не осталось. Никто теперь меня с работы не подождет, ужином не накормит: в последний день он же нам картошки нажарил, салат нарезал. Когда болели с отцом, давление померит, таблетки даст. Кто теперь за нами присмотрит? Тот-то свой срок отсидит, выйдет и своих родителей обнимет, а мы своих детей уже никогда, – плачет и Татьяна.
Сейчас убитые горем родители хотят самого строгого наказания для виновного в смерти их детей. Но статья 264 УК РФ, которую применяют в этом случае, звучит так: «Нарушение лицом, управляющим автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека».
– Разве это неосторожность, если на видео видно, как водитель чуть ли не от светофора стал набирать большую скорость, обходя попутно двигавшиеся машины?! Куда торопился? В 29 лет пора бы научиться просчитывать последствия своих действий. Везде пишут, что его несколько раз уже наказывали за нарушения правил дорожного движения. А сколько раз не поймали? Если человек сел за руль пьяный, проехал на красный свет, превысил скорость и после этого насмерть сбил человека, то это должно приравниваться к умышленному убийству! – уверена Татьяна. И больше всего ее возмущает тот факт, что водитель иномарки даже не подошел к сбитым им людям, а сел и сжал голову руками. «Скорую» вызывали свидетели ДТП.
Родители погибших задают вопросы о том, всё ли делают местные власти для обеспечения безопасности пеших участников дорожного движения. Что ж, следуя этой логике, можно наводнить город «лежачими полицейскими», обнести все тротуары оранжевыми заборчиками и повесить на каждом углу камеры видеофиксации дорожных нарушений. Однако это не выход. Остановить потенциальных нарушителей может только страх перед строгим, а главное – неотвратимым наказанием!
Как стало известно нашей газете, за несколько лет сидевший за рулем мужчина совершил 27 нарушений правил дорожного движения! Только за 2019 год он четыре раза привлекался к административной ответственности за нарушения ПДД! В том числе дважды за проезд на запрещающий сигнал светофора. Почему всё это сходило ему с рук? Почему, видя явное нежелание подчиняться правилам, его совсем не лишили прав на управление транспортным средством? Тогда трое хороших людей остались бы живы…
Сейчас Ангарским городским судом вынесено решение о содержании предполагаемого виновника ДТП под стражей до 25 ноября. Он подозревается в совершении деяния, предусмотренного ч. 5 ст. 264 Уголовного кодекса Российской Федерации, максимальное наказание по которой подразумевает лишение свободы на срок до семи лет. За столько загубленных жизней это разве цена?