Известный ангарский режиссер заслуженный работник культуры России Леонид Беспрозванный завершает работу над книгой «Родина души. Осколки воспоминаний разных лет».
Предлагаем вниманию читателей главу из новой книги режиссера. Это одна из давних страничек истории ангарской культуры.
Началось это так. С репетиции в народном театре нефтехимиков (так он тогда назывался) меня вдруг вызвали к директору Дворца культуры. Я шел по коридорам и недоумевал: что случилось? Без особых причин во время репетиций нас обычно не беспокоили. Оказалось, случилось. Открывая дверь в директорский кабинет, я не подозревал, что предстоящий разговор круто повернет на немалый срок жизнь нашего народного театра.
Что же произошло? ЧП. Сбежал в Усть-Илимск, никого не предупредив, руководитель агитбригады «Фильтр», а через три дня – городской смотр агитбригад. «Выручай», – говорит мне директор. Не подозревая, чем все это кончится, я соглашаюсь выручить и порепетировать оставшиеся три дня с оказавшимся беспризорным «Фильтром», чтобы коллектив выступил на смотре. А впереди были большие недоразумения.
Тотчас, при встрече с агитбригадчиками, выяснилось, что в «Фильтре» для выступления на предстоящем смотре нет ничего. Буквально ничего. Ни единого номера, никаких заготовок, ни даже зачатков сценария. Пустота. А через три дня надо выходить на конкурсную эстраду.
Я в бессонную ночь собрал что было под рукой, и, с безрассудством кидаясь в омут, давай сооружать хоть какую-нибудь программу. Что и говорить, отчаянный шаг. Но это были далеко не все осложнения, которые предстояло пережить.
Репетировать при такой стрессовой ситуации необходимо было очень много: все вечера, от сумерек с захватом ночи, а в выходной день – с утра до бесконечности, иначе из капкана не выпрыгнуть. Но вскоре выяснилось, что агитбригадчики, прожившие много времени в расслабленном творческом режиме, попросту в бездеятельности, не в силах репетировать с такой интенсивностью. Надо срочно делать программу, а на репетициях нет одного, другого, третьего – многих.
Спасая аварийную ситуацию, я обратился к людям нашего народного театра с той же просьбой – выручить. Многие откликнулись. В основном с ними мы и соорудили эту программу. Из «фильтровцев» остались наиболее стойкие – буквально единицы.
Нет, чуда не произошло. Сотворить за трое суток нечто удивительное, да и просто добротное, нам, конечно, не удалось. Поразительно, что вообще что-то удалось. Сейчас я бы ни за что не пустился на такую авантюру.
Настал час смотра, и наш театр при участии двух-трех агитбригадчиков вышел под флагом «Фильтра» на конкурсные подмостки. Дело происходило в квартальском клубе «Комсомолец». Думаю, кроме самого факта, что мы вышли на конкурс, радоваться было нечему. Но жюри отнеслось к нам благосклонно. То ли поверили в потенции, то ли сработала марка «Фильтра», некогда успешно себя зарекомендовавшего, но нашу недоношенную программу пропустили на областной смотр.
Мы оказались в узде: сказав «а», надо было говорить и «б». И, забросив наши театральные дела, начали готовиться к областному конкурсу агитбригад.
Тут времени было немного побольше, но проблем – множество: и довести до ума сценарий, и как следует сделать музыкальное оформление, и найти сценографическое решение (к делу подключился художник И. Моценок), и все тщательно отрепетировать.
То, что мы показали на смотре в Иркутске (в ДК завода имени Куйбышева, которого теперь нет), конечно, разительно отличалось от скороспелого ангарского варианта. И судьба повелела нам нести этот крест дальше: наше обозрение областное жюри выбрало для показа на зональном смотре в Улан-Удэ.
Обремененные этой ответственностью, мы вынуждены были снова и снова отделывать, преобразовывать, совершенствовать наше столь случайно зачатое обозрение, которое к этому времени получило название «Мой Ангарск».
Смотр в Улан-Удэ стал большим праздником. Несколько дней многолюдно гудел зал музыкального училища. Агит-бригады краев, областей и автономных республик Восточ-ной Сибири продемонстрировали калейдоскоп творческих находок, ярких художественных приемов, талантливых исполнителей. В жюри – представители из Москвы, профессура Восточно-Сибирского института культуры. Нас, иркутскую делегацию, сопровождают деятели культуры областного центра, представители ангарских руководящих органов.
В Улан-Удэ нам повезло: наше выступление прошло на редкость удачно. Бывают такие спектакли, когда вдруг между сценой и залом возникает вольтова дуга, все идет с необычным подъемом и каждое дыхание на подмостках находит живой отклик у зрителей. На сей раз это был именно такой спектакль.
По окончании – шквал в зале. Незнакомые люди бегут на сцену и целуют наших ребят. Двое, смотрю, буквально ощупывают руками наш простенький экран, который использовался для приемов театра теней. Видимо, он им показался едва ли не волшебным: когда зрелище проходит с успехом, все в нем кажется необыкновенным.
Обозрение «Мой Ангарск» стало в Улан-Удэ лауреатом. Окрыленные, мы вернулись домой. Занялись театральными делами. Но однажды летним вечером в нашу репетиционную комнату принесли телеграмму – вызов в Москву, на заключительную Всероссийскую декаду агитбригад. Видно, судьба никак не хотела отпускать нас с этой галеры.
И мы снова принялись что-то уточнять и переделывать – лучшему ведь всегда нет предела. Привлекли к написанию некоторых номеров иркутского поэта Марка Сергеева. Готовились впервые показаться в столице.
В то лето 1967 года в Ангарск прибыл турпоезд «Нева». На нем путешествовали по стране сотрудники «Лентрансагентства». Им, как водится, показали наш город, а под вечер в помещении Дворца пионеров гостям было представлено обозрение «Мой Ангарск». Ленинградцам наше обозрение пришлось по душе. А начальник «Лентрансагентства» стал убеждать меня, что «Мой Ангарск» надо непременно показать в Ленинграде. Он зазвал меня в турпоезд, в свое купе, похожее на передвижной кабинет: коньяк, пишущая машинка… Тут же на бланке отпечатали нашему коллективу приглашение в Ленинград и скрепили бумагу печатью. Я сложил бумагу в карман, совершенно не надеясь, что ей удастся дать какой-либо ход.
Когда я вернулся во Дворец культуры, то застал в нашей комнате вместе с нашими ленинградцев. Возбужденные концертом, они пришли к нам в гости. Один из них оказался театроведом. Другой, исполнявший в турпоезде обязанности массовика, на самом деле был прокурором (хобби у людей бывают самые неожиданные). Праздничное оживление долго не затихало. Эту вроде бы побочную строку из нашей песни тоже не выкинуть. Чуть позже станет ясно – почему.
И вот – здравствуй, столица, здравствуй, Москва!
Центральный Дом литераторов гудит от нашествия лучших агитбригад России. Праздник витает в воздухе. Но прежде всего – просмотр. Цензурное сито, игравшее в то время столь значительную роль. Меня сажают рядом с режиссером А. Руббом, столичным «волком». В пустом зале мы показываем свою программу, и многие ее детали тут же, на ходу, но серьезно и основательно обсуждаются. Многое из этого запомнилось.
В оформлении у нас были использованы фотографии, на которых был запечатлен наш Ангарск. Колонны у домов при въезде в город на улице Ленина (Ангарскими воротами это место стали называть позднее). Рубб смотрит на фото и говорит: «Это вы что, портик зала Чайковского в Москве сфотографировали?» Увидел на снимке девятиэтажный дом на улице Чайковского (первые девятиэтажки в Ангарске): «Это что, башня в Измайлове?» Я все объяснял, но он смотрел на меня очень подозрительно и, похоже, не верил.
Шел пятидесятый год советской власти, но много было, как ни странно, людей, которые считали, что Ярославль – это уже Сибирь и что в Сибири по улицам ходят медведи.
Цензурные ворота мы проскочили с небольшой потерей – нам запретили петь частушку:
Как в 17-м году
Революция была,
Моя милка с перепугу
Поросенка родила.
Как я ни уговаривал, что это Маяковский, что это – шутка, ирония, что это поет слабонервный буржуй, ничто не помогло – запрет.
Отрадно вспомнить, что мы не полиняли на фоне агитбригадных зубров из Москвы, Ленинграда и со всей России. Выступили удачно, вошли в число лауреатов первой степени, получили медали. А ЦК ВЛКСМ назвал нас в числе трех своих лауреатов (Ленинград, Ростовская область и Ангарск) и наградил специальным призом. Инструктор ЦК ВЛКСМ в качестве поощрения повел нас на спектакль «Послушайте» в театр на Таганке, куда в те годы пробиться было невозможно. А еще нас в награду повезли на концерт в подмосковный дом отдыха ЦК ВЛКСМ «Елочка». Роскошная природа, горячая публика... Выступать нам предлагают на открытой летней эстраде. Я перепугался поначалу: у нас в программе и театр теней, и светящиеся краски, и т.п. – не пропадет ли все? Но стемнело, всю аппаратуру нам удалось включить в единственную имеющуюся в наличии розетку, и среди елей, под синим небом все это выглядело еще эффектнее, чем в сценической коробке.
Заключительный концерт декады состоялся в Театре эстрады на Берсеневской набережной. Артистов – столько, что пришлось открыть даже гримировочную №1, которую обычно отмыкали только при гастролях Аркадия Райкина – это была его личная гримуборная.
На сцене красочно построили всю агитбригадную армаду – несколько сот человек. Впечатляющая картина! Зазвучала команда: «В ногу со временем, поагитбригадно, шагом марш!» И сердце захолонулось, когда двинулась вся эта громада. Из нашей программы для заключительного концерта отобрали номер «Московская улица (стихи М. Сергеева). И зазвучали в Москве строки об Ангарске:
В нем улицы прямые
и огромные,
летящие с эпохой нашей
в такт.
Но лишь одна – суровая,
неровная,
чтоб не забыли мы
Московский тракт.
Ну а потом, как нетрудно догадаться, мы поехали в Ленинград. Звоню начальнику «Лентрансагентства», тот жутко обрадовался и говорит: «Приезжайте немедленно!»
Нас встретили с автобусом. Все было готово: и гостиница, и площадки для выступлений. В Доме культуры завода имени Козицкого собрался невесть откуда полный зал. Пришли снова все туристы, побывавшие в Ангарске (и театровед, и прокурор), и привели своих друзей. И появились неожиданно оказавшиеся в городе на Неве ангарчане. А потом нас повезли с концертом на Охтенский химкомбинат и задарили там огромным количеством нарядных пластмассовых игрушек, которые производит один из цехов этого предприятия.
Но на этом эпопея с «Моим Ангарском» не закончилась. Не успели мы вернуться домой, как нас отправили на месяц с агитпоездом по городам и весям Иркутской области – вместе с ветеранами, лекторами, поэтами, журналистами. 57 раз мы показали обозрение «Мой Ангарск» в 13 городах и районах Иркутской области, проехали от Иркутска до Усть-Кута. Поезд останавливался в Тулуне или Тайшете. После концерта в райцентре нас везли в глубинку. Множество встреч, знакомств, интересных случаев. Ну, концертная лихорадка.
А потом было сотое представление «Моего Ангарска» на родной дворцовской сцене. Агитбригаде «Фильтр» под это дело присвоили звание народной. Методический кабинет Облсовпрофа издал брошюру «Фильтр» на боевом посту».
Чтоб не забыть, что мы все-таки театр, еще в агитпоезде стали репетировать спектакли «Братская ГЭС» и «Пузырьки». В них участвовали, естественно, те, кто был с нами в пути и был занят в агитбригадной программе.
Когда состоялась премьера «Пузырьков», городская газета не замедлила огрызнуться: «Где ветераны театра? Почему они теперь не заняты в спектакле?!» И поди объясни им, как все это получилось, как вызвал директор, сказал: «Выручай» (смотри начало главы и читай все сызнова)…
Впрочем, такого рода пилюли приходилось глотать почему-то всю жизнь.