Рубрика
Ангарск и Ангарчане
В Ангарске осталось 20 блокадников Ленинграда
Еще лет десять назад газеты пестрели очерками о судьбах переживших Великую Отечественную войну. Сейчас же ветеранов всё меньше становится не только на газетных страницах, но и на парадах Победы. Безвозвратно уходит поколение Победителей. А потому каждая живая встреча с участниками войны бесценна. 19 января журналистская удача подарила нам такую встречу – вместе с председателем городского Совета ветеранов Александром Бондарчуком мы побывали в гостях у 99-летней Александры Никитичны Платоновой, одной из 20 оставшихся в Ангарске блокадников. Так до сих пор называют тех, кто в годы войны пережил немецкую осаду Ленинграда.
«...В какой-то момент мама поняла, что Слава умирает. Ему было 15 лет. Все последние дни ему было плохо от голода, он слабел на глазах. Нужно было сообщить об этом папе, который служил в народном ополчении, и мама отправила меня к нему через весь город. Я бежала, торопилась, слезы текли по щекам, а я не замечала. А потом началась бомбежка, но я всё равно шла. Что-то разорвалось совсем рядом, и меня бросило на землю, под скамью. Из руки текла кровь, шрам от этого ранения до сих пор остался. Вот видите... Было больно, я прижала руку к груди и пошла дальше. Увидела папу, и силы почти оставили меня. Нас с ним довезли до дома, вернее, до квартиры дяди Игнаша на Большом проспекте, потому что наш дом на Константиновском проспекте был разрушен при бомбежке в первые же дни блокады. Слава умер на руках у отца. Мы обмыли ему руки и ноги, завернули в простыню, положили на санки и повезли хоронить. Возле реки была общая могила – глубокая, но уже до краёв заполненная трупами. Их не успевали закапывать. Мы заметили возле них мародеров, которые отрезали мягкие части тел. Все хотели жить, любым способом… Помню, папка схватился за пистолет, хотел разогнать этих падальщиков. Но потом отвернулся, убрал оружие. Позже он мне сказал, что испугался за меня: мужчин было много, он мог один не справиться с ними, и тогда они бы накинулись на меня, девчонку, могли и убить. Мы положили Славика возле какого-то деда, постарались убрать его поглубже в эту кучу мертвых, подальше от глаз мародеров. Это было так страшно!»
Одно это воспоминание Александры Платоновой стоит десятков книг и фильмов о войне. Рассказывая о пережитом в блокаду, она старается удержаться от слез. И не может, когда говорит о смерти брата и мамы.
«Я не знаю, где похоронена мама, – всю жизнь эта мысль мучит меня, не дает покоя, – признается она. – Она была эвакуирована вместе с младшей дочкой – моей сестрой Любой. Сначала восьмилетнюю Любу увезли вместе с другими детьми, которых забирали из детских садов, школ, дворов без родителей. Но она отстала от остальных на станции Дворец, где ее случайно увидели и забрали наши родственники. А эшелон с детьми отправился в Старую Руссу, куда, оказывается, уже вошли немцы. Они на подъезде разбомбили состав, и все дети в нем погибли. Наша Люба вернулась в Ленинград и вскоре уже с мамой была эвакуирована по дороге жизни».
Сама Саша не могла покинуть блокадный город – в 1942 году девушке исполнился 21 год, она была комсомолкой – защитником Ленинграда без права на получение эвакуационного билета. В 1939 году она закончила школу и поступила в педагогический институт. Всем курсом в июле 1941 года их отправили копать противотанковые рвы на Пулковские высоты, а затем экстренно перебросили на Октябрьскую железную дорогу. Молодые девчонки, будущие учителя, жили на скотном дворе, спали на соломе и все дни копали окопы. В них и прятались, когда над головами летели бомбить Ленинград немецкие самолеты. Потом фашисты подошли совсем близко к их лагерю, студентов спешно разбудил руководитель группы и отправил пешком в город.
«Мы шли к Ленинграду по проселочной дороге, нас обгоняли отступающие советские танки. Так страшно было! Город мы не узнали: все улицы, площади были разбиты. И от дома нашего почти ничего не осталось. Через зияющие дыры в парадном я увидела шкаф в нашей комнате, у которой осталась целой одна стена. Я побрела к дяде Игнашу», – вспоминает Александра Никитична.
Когда мама с Любой были эвакуированы из блокадного города, Саша переехала на оптико-механический завод ЛОМО, который был перепрофилирован под выпуск гранат. Девушка и работала, и спала здесь же. Многие на работе падали от голода прямо у станков и умирали в цехах. А Сашу спас… одноклассник. Анатолий Платонов увидел ее, когда приехал на завод за боеприпасами. Он с трудом узнал ее – настолько худой и изможденной та была. С тех пор друг детства стал иногда привозить ей продукты из своего пайка военнослужащего. Благодаря этому Саша не умерла в блокаду. «Помню, однажды Толя привез макароны! Это было что-то необыкновенное. В последние дни мы с девчонками питались лепешками из торфа, набирали «сладкую» землю и пекли ее на огне. А тут настоящая еда! Варить макароны было не в чем, и мы просто размочили их в снегу и съели – так вкусно было!»
Мы возвращаемся к рассказу о маме, и Александра Никитична опять начинает плакать. «Их эвакуировали с Любой, и больше я маму не видела, – рассказывает она. – Знаю, что дорогу через Ладогу они преодолели благополучно, что сели в железнодорожный вагон и поехали в сторону Оренбурга. Вот где-то в пути мама и умерла. То ли она сама, то ли кто-то из окружения успел снять с шеи пакет с документами и перевесить его на Любу, поэтому в детский дом она попала под своим именем. А безымянный труп мамы где-то сняли с поезда и захоронили возле путей. Где именно – не знает никто. Любу я потом разыскала и забрала к себе. После войны мы с Толей поженились, и у нас в Ленинграде родилась дочь. Вторая появилась уже в Казахстане, куда мы переехали к родственникам Толи».
Вот Надежда – младшая дочь Платоновых – и привезла девять лет назад Александру Никитичну к себе в Ангарск. 99-летняя женщина хорошо помнит всё, что довелось пережить ей и ее близким в блокадном городе на Неве. 18 и 27 января – особые дни для всех блокадников. Блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года, а окончательное освобождение города произошло 27 января 1944 года. И в этом была победа каждого, кто ковал ее на фронте и в самом осажденном Ленинграде. Александра Платонова оставалась в блокаде все 872 дня…