2 февраля исполнилось 79 лет со дня завершения победой советских войск битвы под Сталинградом. Это событие не зря называют переломом Великой Отечественной войны – именно в феврале 1942 года стало ясно, что фашист всё-таки не всесилен, что его можно и нужно гнать с нашей земли. Военная инициатива была перехвачена нашей армией. Сталинград стал проклятием для гитлеровцев. В сражениях за город было убито более миллиона фашистов, в плен попало более 300 тысяч немецких солдат и офицеров.
В легендарной битве за Сталинград принимало участие более 100 тысяч сибиряков. Героическая 62-я армия Чуйкова на 90 процентов состояла из наших земляков. К сожалению, сейчас в Ангарске не осталось ни одного участника тех событий. По крайней мере, городской Совет ветеранов не располагает информацией о проживающих на нашей территории ветеранах, в годы войны участвовавших в кровопролитных сталинградских боях. К счастью, краеведы и историки успели сохранить свидетельства ангарских фронтовиков для потомков – в 2005 году вышел в свет, а в прошлом году пережил расширенное переиздание сборник «34005 часов войны. История Великой Отечественной войны в воспоминаниях ангарских ветеранов», на страницах которой опубликованы рассказы наших ветеранов о пережитом в 1942-м году…
Иван Никитич Ронжин: «В сентябре я попал под Сталинград, и сразу в жестокие бои. Кругом рев моторов, взрывы, крики. Мы видели, как вражеские летчики ухмылялись, грозили кулаками, у нас от гнева горло перехватывало, а в руках только винтовки. Однажды утром появилось 50 немецких танков. Мы же имели против стальных чудовищ лишь связки гранат и бутылки с зажигательной семью. Просто так бронь не пробьешь, надо было под гусеницу гранату кинуть и бутылку со смесью на танк забросить. Вот и ждешь, пока танк ближе чем на 50 метров подойдет. Тут страх пересилить надо, увидеть, как языки пламени на броне заплясали, самому убедиться, что танк уничтожить можно…»
Валентина Николаевна Тверитина: «Первую кровь я увидела, когда наша дивизия по балкам двигалась к Волге. Под моим началом находились двадцать один санитар и три повозки. В балке Неизвестная полевой госпиталь попал под бомбежку. Фашистские самолеты налетели, как воронье: небо потемнело от черных крыльев с крестами. Ездовой Дмитрий Шерстнев спас мне жизнь. Этот пожилой солдат-доброволец переживал уже не первую войну. Он схватил меня за волосы и швырнул из повозки в кювет. Через секунду повозку вдребезги разнесло снарядом. Кругом – кровь и горелые куски мяса. Мне стало плохо – в первый и последний раз, потом я видела и пострашнее. Ездовой Шерстнев и эту войну пережил.
Ночью на лодках и плотах переправились через Волгу и заняли позиции возле тракторного завода. Я до Берлина дошла, но такой мясорубки, как в Сталинграде, не видела. Мы буквально ходили по колено в крови. Много раз приходилось переправлять раненых с другого берега в госпиталь. Однажды на мой плот погрузили восемь тяжелораненых. Еще с десяток плыли рядом, держась за бревна. Снаряд угодил в край плота, и все мои тяжелораненые пошли ко дну. Шинель и сапоги тянули под воду, я уже захлебывалась. Вдруг рядом увидела плывущую лошадь. Откуда она взялась? Я ухватилась за гриву, и кобыла вытащила меня на берег. Спаслась! Всю оборону Сталинграда я провела на передовой, вытаскивала раненых из-под огня противника, возила их в госпиталь. Получила медаль «За отвагу».
Виктор Павлович Кулебякин: «В Сталинград мы прибыли в октябре 42-го. Город весь пылал. Мы заменили потрепанный в боях батальон, расположились в подвале полуразрушенного дома. Уже в первом бою у нас появились потери. Убили пулеметчика, и я встал на его место. Хорошо видел силуэты немцев, стрелял, пока в окно не залетел снаряд. Взрывом меня контузило – оглох, не мог говорить. Но в госпиталь меня не отправили, в помощи медиков нуждались только тяжелораненые бойцы. А 19 ноября земля закачалась под ногами, все звуки покрыл грохот нашей артиллерии. Это началось контрнаступление, и лишь 2 февраля наступила тишина: немцы капитулировали. Я видел бесконечные колонны пленных немцев, закутанных в тряпье, в соломенных лаптях. Жалости к ним не было. Мы даже злорадствовали: «Хотели – получите!» А на следующий день на дорогах, где шли пленные, лежали сотни трупов».