(Окончание. Начало в прошлом номере)
Первым уроком сегодня была физкультура.
Черная виновница дорожного происшествия все это время сидела за тротуаром в кустах, не без любопытства разглядывая людей. Она понимала, что причиной столкновения была она, и это ей льстило. Люди источали волны ненависти, страха и злобы. Кошке они напомнили тех детей с палками и веревкой. Дети привязывали кошку к сколоченным крестом палкам. Дети поднимали распятое животное над своими головами. Дети улюлюкали и смеялись. Это был страшный смех. Это было ликование смерти. Кошка надеялась, что взрослый, который увидел это, спасет ее от жестоких детей, но взрослый человек сделал вид, что ничего страшного не происходит. Взрослый закрыл глаза. Кошка не спаслась. Ее мучили до захода солнца, а потом, наигравшись, выбросили все еще привязанную веревками к кресту в открытый канализационный люк с клокочущей черной водой. Оттуда кошка выбралась ночью, черная до кончика языка, а была снежно-белой…
Мальчик забежал в ворота школы. Старики выдохнули:
– Вот же сука. Жаловаться на тебя некому. Вот и распоясалась, королевишной себя возомнила. Глиста в скафандре. Если с мальчишкой что случится, на твоей совести это будет!
Плюнули дружно под ноги завучу и пошли потихоньку к «дальнему» магазину.
Нелли Васильевна проскрипела в ответ зубами. Надела очки. И только баба Зоя со скамейки видела, как женщина до крови ущипнула себя за шею.
– Кс-кс-кс, – позвала Зоя кошку.
– Все будет хорошо, – сказала себе Нелли, – ты со всем этим справишься и разберешься. Ты победишь.
И плюнула три раза через плечо.
– Кис-кис, – не унималась старуха, – кис-кис-кис…
Потом достала из кармана кофты завернутую в газету нарезанную колбасу и положила у ног.
Кошка пошла на запах.
Убежавшая незнакомка вернулась в квартиру, где жила с родителями, бросила пакет в коридоре, разделась, заперлась в ванной. Проплакала под шум воды из крана больше часа. Успокоилась.
Вернулась в коридор, подняла с пола пакет. Сняла трубку стационарного телефона, по памяти набрала номер. Услышала до боли в области души, что в районе сердца, знакомый мужской голос:
– Слушаю. Говорите.
Она громким и ясным голосом сказала:
– Я буду рожать! А ты делай аборт!
И положила трубку на рычажки отбоя.
Впервые за последние годы она почувствовала себя счастливой.
Забежав в ворота школы, Коля запнулся и упал.
«Вот те и месть черной кошки».
Поднялся, стряхивая пыль, разбитое колено выглядывало из порванных брюк.
– Зато уважительная причина есть, и физрук «отсутствует» не поставит, – говорил себе и улыбался, – и пошла эта Васильевна козе в трещину.
Мальчик вышел из боя победителем. Героем, спасшим стариков и злюку-завуча. Набрав полную грудь воздуха, Блаватский засвистел и, прихрамывая для пущей трагичности, поковылял к спортзалу.
Нелли Васильевна подошла к своему кабинету в половине десятого утра. Здесь ее ждали. Директор молча показал головой на людей в форме. Здесь же были родители девочки из 11 «А» класса, подарившие завучу старших классов Гиреевой в знак благодарности сорокадюймовый плазменный телевизор. И родители ученика 9 «В», оставившие конверт с открыткой «Поздравляем с днем учителя!» и шестьюдесятью тысячами рублей на столе в ее кабинете.
– Е…ая кошка! – взревела Нелли, срывая очки и бросая себе под ноги. – Е…ый свет!
Схватилась за лицо, переполненная желанием содрать с себя кожу, впилась ногтями в щеки, ноздри, в глаза…
– Это все кошка! Это она! – запищала завуч и стянула лицо.
Старики Кудреватых скупили весь плавленый сыр в магазине. На день просроченный сыр заведующая магазином «Дружба» решила сильно уценить. Продать за копейки.
– Как есть копейки, разве три рубля это деньги? – ликовала Клавдия. – А на сэкономленные, так и быть, возьми водочки чекушку, – разрешила деду.
Федор довольно тряс седенькой бородкой.
– Эх, повезло нам, мать, сегодня. Как с утра встали вдвоем с правой ноги, так все правильно и идет.
Клавдия поддакивает, кивает.
Не сразу, примерно через месяц, поселковые заметили исчезновение бабы Зои. Поговаривали, что старуха вконец ополоумела от отчаяния и одиночества. Продала душу дьяволу. А дьявол надоумил ее поймать черную кошку. И будто видели, как Зоя гладила на скамейке черную животину. Потом, если верить старухам центральной скамейки, кошку надо сварить, сесть перед зеркалом и, зажимая кость за костью в зубах, смотреть в зеркало. Как отражение исчезнет, значит это и есть косточка-невидимка. Только у черных кошек имеется такая волшебная косточка.
И баба Зоя ее нашла. Да сдуру проглотила и исчезла совсем. Теперь невидимой бродит по поселку и мстит всем, кто обижал ее и кошку.
А еще как вариант рассказывают, что за бабой Зоей приехал сын.
Сидела она дождливым вечером, как всегда, на своем месте, кормила не то голубей, не то кошек, как вдруг остановился возле нее черный лимузин.
Зоя сама не поверила своим глазам. Подумала, это болезнь затеяла с ней новую игру… Но нет, его она не могла не узнать. Это он. Ее единственный сын. Все такой же молодой, как двадцать лет назад. Он протягивает к ней руки.
– Я вернулся за тобой, мама. Поехали со мной.
– Я верила. Я молилась. Я ждала… – плачет мать-старушка.
– Будешь нянчиться с внуками, – говорит сын и усаживает мать на заднее сиденье лимузина, и целует ее руки, и плачут они вместе, мать и сын, слезами стирая годы долгой разлуки…
– Поехали, мама, – просит сын.
– Поехали, сынок, – отвечает мать.
Очевидцы видели, как лимузин бесшумно отъехал от пустой скамейки и так же бесшумно растворился в дожде.
И кошку, говорят, они забрали с собой. Ту черную, без единого белого пятнышка. Сплошная чернота...
Игорь Корниенко