Диспетчер: 656-й! Пожар какого двигателя?
Командир самолета: Пожар второго двигателя! И первого…
Бортинженер: Давление в первой гидросистеме упало!…
Второй пилот: Выпускаем шасси!..
Диспетчер: 656-й, принял.
Командир самолета: Шасси не выпускается ни х... Да не выпускается же! От второй гидросистемы давай!
Бортинженер: Да нету же! Давления нет!
Второй пилот: У нас упало давление в обеих гидросистемах!
Диспетчер: 656-й, понял! Удаление где ваше?
Штурман: 400 метров.
Командир самолета: Ребята, не управляется самолёт! Самолёт не управляется!
Диспетчер: Ниже глиссады идёте! (Непрерывный звук сирены.)
Диспетчер: Работайте с посадкой!
Это последние слова, которые записали «черные ящики» борта, следовавшего из Иркутска в Москву 3 января 1994 года. В 11.59 местного времени самолет авиакомпании «Байкал» оторвался от взлетной полосы и взял курс на столицу, а через 12 минут потерпел крушение в районе села Мамоны, упав на молочную ферму. От сильного удара самолёт разорвало на две части. Кабина пилотов и первый пассажирский салон разлетелись вдребезги, а второй пассажирский салон и хвостовая часть отлетели далеко на склон (их обломки были обнаружены в 400 метрах от места падения). Все находившиеся на борту 115 пассажиров и 9 членов экипажа погибли.
Как установила следственная комиссия, причиной авиакатастрофы стал отказ одного из двигателей. На высоте 300 метров сигнализация оповестила о пожаре двигателя №2. Экипаж выполнил разворот в сторону Иркутска и запросил экстренную посадку. Второй двигатель продолжал гореть, что привело к разрушению расположенных рядом баллонов с гидросмесью. Отказали все гидросистемы самолёта, экипаж утратил способность управлять машиной, которая стремительно приближалась к земле. Как выяснилось, второй двигатель на этом самолёте отказывал не в первый раз. Летом 1993-го он отказал при подлете к Гуанчжоу (Китай). Экипажу пришлось вырабатывать топливо и садиться на аварийную полосу. Экипаж самолёта неоднократно писал послеполётные рекламации, в которых указывал на неудовлетворительную работу второго двигателя. В день катастрофы этот двигатель смогли запустить лишь со второй попытки. Командир воздушного судна Геннадий Падуков принял решение поднимать борт в воздух, зная, что руководство компании не реагирует на замечания о неисправности оборудования. На дворе, напомним, был 1994 год. Очень хочется верить, что подобный риск сотнями жизнями пассажиров сейчас невозможен.
Ну а тогда реальность была ужасающей. В первую очередь – для родных погибших. Свидетели вспоминают, что фрагменты тел были разбросаны по полю на большом расстоянии друг от друга. Их начали собирать после окончания работы следственной группы на месте крушения. Идентифицировать удалось останки 74 человек. В то время еще не было практики оказания психологической поддержки семьям погибших в крупных катастрофах – родственники жертв авиакрушения целые дни проводили в морге, надеясь отыскать что-то знакомое. Оттуда то и дело поступали звонки в «скорую помощь». Не получили родные погибших и финансового возмещения – авиакомпания «Байкал» всячески уклонялась от выплат. Потом она вообще прекратила существование.
• • •
С тех пор прошло 27 лет. И с годами о тех событиях вспоминают всё реже и реже. А когда-то в Ангарске широко обсуждалось произошедшее в Мамонах. На рейс №130 «Иркутск – Москва» были зарегистрованы 25 ангарчан. Так что беда коснулась многих. Тогда город разом потерял сразу несколько сильных педагогов и руководителей. В столицу летели директор гуманитарного лицея Виктор Симаков и Людмила Гринвальд, создавшая первую в городе частную школу «Альма матер». В том самолете находились главный провизор города Людмила Халтурина и ее заместитель Валентина Грибова. Первостроитель Ангарска Виктор Синельников и два его сына – Константин и Борис. Продавец магазина «Весна» Людмила Гуркова и ее 17-летняя дочь Светлана. Военнослужащий Александр Соколов с сыном Олегом, которые хотели провести зимние каникулы в Петербурге и летели туда через Москву. Пассажирами рокового рейса были и супруги Зандановы – у них осталось двое детей. Погиб Максим Штольвин, курсант высшей школы милиции, единственный сын у родителей. Разбился и 18-летний волейболист Виталий Апельройт, родители которого впоследствии добивались установления на месте крушения памятного знака. Увы, безуспешно. Они же инициировали установку креста в Мамонах. А затем при поддержке администрации Ангарска установили на кладбище «Березовая Роща» мемориальную доску, на которой выбиты имена всех погибших в авиакатастрофе ангарчан. Многие годы
семья Апельройт ухаживала за этим монументом, но после их переезда в Израиль место оказалось брошенным и со временем обветшало и захламилось.
«Весной я обращалась в администрацию кладбища за помощью в наведении порядка возле мемориальной плиты, но мне сказали, что она не стоит у них на балансе и ухаживать за ней должны родственники погибших, – рассказала нам
82-летняя Мария Венскович. – А где их искать? Одна тянуть это я из-за возраста не могу».
У Марии Петровны в той катастрофе погибла 27-летняя дочь Елена Курбанова, которая была бортпроводницей. Ее могила находится недалеко от мемориальной плиты. Бывая на месте захоронения Лены (вернее, ее руки с кольцом, по которому ее и опознали родные), Мария Венскович всегда протирает мемориал и оставляет цветы возле плиты. На большее у нее нет сил.
«Нынешним летом я заметила, что от мемориала отбился кусок гранита. Здесь всё вокруг заросло травой, плитку, которой выложена площадка, покорежило. Без слез не взглянешь! И я решила позвонить нашему депутату Екатерине Никульниковой», – говорит Мария Петровна.
О том, что Екатерина Никульникова больше не является депутатом Думы АГО, женщина не знала. Но отказа в своей просьбе не получила. Екатерина Никульникова, действующий депутат Денис Ягодзинский и специалист Центра поддержи общественных инициатив Елена Ломака проехали на место и оценили объем работ. А 31 июля инициативная группа провела возле мемориальной плиты саночистку и посильный ремонт. Переложили плитку, убрали мусор, обновили цветник. Мария Венскович просила поблагодарить со страниц газеты всех участников этого субботника.
«Конечно, на самом деле мемориалу требуется полноценное обновление, реставрация, – говорит Екатерина. – Странно, что никто не берет на себя ответственность за его содержание. Это ведь не место захоронения, чтобы перекладывать все заботы о мемориальной плите на родственников. Это страница истории Ангарска, трагедия, которую пережил город. И с годами мы не должны это забывать – столько наших земляков погибло из-за чужой халатности. Такого не должно больше повториться! И эта памятная плита – напоминание о том уроке всем нам».