90-летие ветерана Великой Отечественной войны, партизана Белоруссии, единственного оставшегося в Ангарске фронтовика-литератора Николая Березенкова прошло тихо и незаметно для многих в городе – не было пышных букетов и подарков от Совета ветеранов и администрации. А поздравительное письмо из аппарата президента России пришло – в нем от имени Путина ангарскому ветерану пожелали долгих лет жизни и бодрости духа. «Конверт этот принесли аккурат в день рождения – 6 августа», – говорит Николай Васильевич. – Я было подумал, что президент прислал ответ на мое письмо. Но нет – только поздравление».
Чего ждет фронтовик от Владимира Путина? И какие реликвии из леса белорусских партизан он хранит? Давний друг нашей газеты Николай Березенков рассказал нам об этом и в прозе, и в стихах.
Двухкомнатная хрущевка завалена книгами, старыми фотографиями, документами – стопками и взразброс. На плечиках висит выходной пиджак с медалями. Николай Васильевич редко теперь надевает его – из-за ранения, полученного в войну, он всю жизнь мучается с ногами. Был помоложе – ходил, прихрамывая, с тростью. А три последних года с трудом передвигается по дому.
«Ты на полках в серванте поищи хорошо – там он должен быть! Недавно его видел. Не стесняйся – шарь руками везде, двигай бумаги мои», – командует мне с места Николай Васильевич и, не выдержав, сам встает, тяжело опираясь на мою руку, помогать в поисках. Мы ищем с ним небольшой брусок – отпил березового ствола с пулей внутри. У этой необычной вещицы и история необычная. «Да вот же он! – первым замечает хозяин. – Сколько ж они людей от смерти спасли, эти березоньки, собой нас прикрывали…»
Когда началась война, Коле было всего 9 лет. Он успел поучиться только в первом классе хуторской школы. Их большая семья (пять душ детей) жила на Смоленщине, в деревне Протокина Гора. Взрослые работали в колхозе, ребятишки целыми днями носились по полям и лесам, играя в чижика. А в июне 1941 года почти всех мужиков из села забрали на фронт. Собирались спешно – немец стремительно прошел всю Белоруссию и надвигался на Смоленскую область. Но тогда мало кто думал, что фашисты скоро станут тут хозяевами на несколько лет. «Я хорошо запомнил первую бомбежку нашего села, – говорит Николай Васильевич. – Это случилось 16 июля. У нас в деревне не было военных подразделений нашей армии, но немцы с воздуха били по жилым домам. Один из снарядов разнес запряженную лошадь и телегу, одного парня убило, второго тяжело ранило. Женщины похватали детей и побежали с ними из деревни в ближайший лес. А его тоже бомбили с воздуха. Через несколько дней, измученные страхом и голодом, люди начали возвращаться в свои дома. А вскоре в село пришли и немцы».
В деревню Протокина Гора вернулись старики, женщины и дети. А мужчины остались в лесах, где в первые месяцы оккупации начали формироваться партизанские отряды. Местные активно помогали партизанам: женщины передавали им пропитание и одежду, ребятишки собирали пустые болванки от снарядов. Партизаны начиняли их взрывчаткой и ставили ловушки на немцев. Враги использовали тот же прием – минировали подходы к деревням.
«Как и другие мальчишки, я быстро научился разминировать эти тайники. Вообще-то от партизан было указание: нашли немецкую мину – сообщите о ней. Но разве пацаны останутся в стороне? Мы сами хотели быть саперами! Кое-кому эти вылазки жизни стоили, а меня Бог уберег. Разминировать мину – это как гадюку в первый раз бить: страшно, но дело стоящее. Я их шустро обезвреживал».
За связь с партизанами фашисты грозили местным жителям расстрелами. Но как не помогать – свои же мужики в лесах и прятались. У Николая Березенкова в Первомайском отряде дядя Сеня партизанил. Часто он получал нужные сведения о вражеских перемещениях от Коли Маленького – так младшего Березенкова звали за небольшой рост и проворность. «Мы с мальчишками в чижика играем возле дома немецких офицеров, а сами ушки на макушке держим: как у них начинается усиление – сразу в лес новость несем», – вспоминает Николай Васильевич.
Однажды немцы собрали всех женщин с детьми и повели за околицу, поставили к оврагу. Главный фриц начал на своем языке зачитывать какую-то бумагу. Рядом стояли пулеметы. Бабы завыли, предчувствуя скорую гибель, прижали к себе детишек. И тут прибыл немецкий посыльный и что-то сообщил их командиру. Гитлеровцы сразу засуетились, забыли про деревенских и быстро куда-то отбыли. Оказалось, что к селу приближалась конница генерала Доватора. На Смоленщине казаков считали защитниками, а фашисты не решались ввязываться в бои с ними малыми силами.
Шли месяцы затяжной войны, и фашист начал лютовать на оккупированных землях. В какой-то из дней всех деревенских детей согнали в грузовик и повезли в неизвестном направлении. Машина подорвалась на партизанской мине. Водитель погиб, охрана разбрелась, а выжившие ребятишки пустились врассыпную – кто куда. Так Коля Маленький оказался в белорусском селе Кунавичи. Его приютила семья Севковских, которые были активистами местного партизанского движения. 11-летнему мальчишке довелось исполнять роль связного. Немцы и подумать не могли, как много знает этот вихрастый паренек, который повсюду шнырял «от нечего делать» и на любой вопрос полицаев ответствовал дурацкой просьбой: «Дядя, дай марку!» Денег ему иногда давали, но больше – подзатыльников. Главное – из пистолета не шмаляли.
Но под огонь он всё же попал. В 1943 году партизаны так достали немцев, что те решили завезти в деревню тяжелую технику и при подозрении на партизанщину сразу бить по хатам. Чтобы не допустить этого, подпольщики начали минировать пути – мосты и дороги. За этим занятием полицаи и застукали Колю. Он сиганул в ближайший лесок. «Думал, уйду от них невредимым. Бежал изо всех сил, – вспоминает Николай Васильевич. – А рядом пули щелкали – это они так врезались в стволы берез. И вдруг бедро обожгло – попали в меня. Я укрылся в овраге. Там меня нашли местные из ближайшей деревни, переправили на большую землю, где я лечился в госпитале. Ногу спасли, осколок достали, но боль навсегда поселилась в моем теле».
После выписки Коля решил вернуться в родную деревню – наши войска уже освободили Смоленщину. Ни дома, ни школы, ни сельсовета на месте не оказалось: наступающая армия раскатала хаты на блиндажи. Спасаясь от кровопролитных сражений, жители разбежались кто куда. Ничего не зная о судьбе близких, Коля полгода жил в землянке один: плел лапти, ловил щук на петлю да пек лепешки из листвы березы и липы. А потом на родную землю стали возвращаться деревенские. Наконец-то Коля увидел мать! Глядя на изувеченного, сильно похудевшего, но живого сына, она рыдала. Тут-то он и узнал, что, когда семья пряталась от бомбежек в лесу, погибли его младшие братья-близнецы. А в 1944 году пришла похоронка на отца. Дядя Сеня тоже не вернулся домой из партизанского отряда. Позже Коля узнал, что белорусскую семью Севковских – семерых человек вместе с детьми – в 1944 году расстреляли по доносу предателя.
После войны Николай Березенков поехал учиться на зоотехника. Ходил на костылях – ранение привело к инвалидности. Но парень не сдавался. Когда другие уезжали на каникулы по домам, он оставался в общежитии и читал взахлеб книги. Тогда же впервые и сам попробовал писать стихи и прозу – про войну, про суп из крапивы и липовые лепешки, про березы, которые принимали на себя пули.
Я жизнь мою
С бомбежки начал.
С бомбежки
Подлинной войны.
Я был за горло
Взрывом схвачен –
Отнюдь не детства
Видел сны.
И не во сне
Бежал от взрыва,
В воронку падал –
От войны.
А надо мной
Склонялась ива…
Я ждал, как хлеба,
Тишины.
В 1961 году семья Березенковых переехала в Сибирь, и Николай Васильевич начал работать там, где начинались большие стройки. Он преподавал в школах биологию. Своих детей у него не было, но с чужими он всегда общался очень тепло и интересно, рассказывая им о войне, читая свои стихи. Он устраивал творческие встречи с читателями в Смоленске, Минске, Башкортостане, в больших и малых городах Иркутской области: Железногорске, Тайшете, Чуне, Тулуне, Нижнеилимске. Вот и в ангарских школах и библиотеках его знают как увлекательного рассказчика и автора нескольких сборников стихов и рассказов: «Встреча», «За гранью», «Боролось хрупкое с войной», «Поозерье», «Так далеко – так близко». Выпуск этих изданий ветеран оплачивает сам. Он и машину, подаренную ему государством как участнику Великой Отечественной войны, продал, чтобы на вырученные деньги издать сборник произведений о пережитом в детстве. В этом году вышли в свет две его книги – «Зигзаги» и «Москва, оглянись, опомнись!».
Пока здоровье позволяло, Николай Березенков каждое лето проводил в родных местах – на Смоленщине и в Беларуси. Останавливался у родных, знакомых, бывших партизан. Иногда специально ходил ночевать в лес – строил шалаш и сидел возле костра, вспоминая, как после войны один жил в землянке. В одной из срубленных на дрова чурочек из того леса, где в 43-м его немцы по лесу гоняли, он заметил дырку – внутри засела пуля. Отпиленный чурбачок Николай Васильевич привез в Ангарск – этот раритет и хранит среди исписанных стихами бумаг в серванте.
Так о чем же зимой этого года ветеран писал президенту?
«Недалеко от моей родной деревни Протокина Гора есть красивейшее место – глубокое чистое озеро окружено березняком, – говорит Николай Васильевич. – Там во время войны наши с фашистами сражение вели, много бойцов полегло. Всякий раз, бывая там, я наполнялся невероятной красотой и скорбью. Вот я и подумал: хорошо бы на этом месте выстроить экологический патриотический центр – хуторок, где потомки могли бы прикоснуться к удивительной природе и военному прошлому Смоленщины. Эту идею я и изложил в своем письме. Еще стихи приложил. Но в ответ пока – тишина».
Без хозяина хата стояла
И глядела, томясь, на большак.
Всё кого-то, скрипя, ожидала.
Ожидала, да, видно, не так.
Удивленно к земле припадала
И поверить никак не могла…
Через окна листва краснотала
Дотянулась уже до стола.
Не чернеет кострище у дома.
Да и хата на землю слегла.
Лишь березы, знакомо-знакомо
Шелестя, убегают в луга.
Очень хочется, чтобы на страницах газеты появилось еще одно стихотворение Николая Березенкова. Знаю, для него это будет лучшим подарком – на юбилей и просто без повода.
Мы с Пушкиным вместе
Мечтали о чести,
Боролись за чистый
Российский уклад.
А я его крестник,
А я его крестник
Я духом России
В России богат.