«Он появился в нашем квартале еще по весне: целыми дням сидит возле киосков в районе ТД «Баргузин», подаяние просит у прохожих, ночи проводит тут же – под кустом. Спит прямо на траве, – рассказала в телефонном звонке в редакцию жительница 177 квартала. – Летом еще сносно на это смотреть было, хотя не представляю, как он во время ливней там лежал. А сейчас ночи холодные – тяжко ему приходится. Бомж тоже человек. Неужели никому нет дела до живущего на улице мужчины? Так и будем все мимо ходить?»
Звонки от читателей, подобных этому, мы принимаем каждую осень. И чем ниже опускается столбик термометра, тем больше становится сообщений от встревоженных ангарчан. Опыт работы по таким ситуациям подсказывает: прежде чем бросаться на помощь очередному бездомному, нужно вначале выяснить, чего он сам хочет от жизни и как представляет свое дальнейшее существование.
«Хоть бы сдохнуть скорее! – начал разговор с нашим журналистом Николай. – Вот под тем кустом черемухи». И мужчина махнул рукой в сторону дерева за киоском. Там он проводит ночи последние несколько месяцев. Опавшая в сентябре листва оголила его лежбище. Как выяснилось, спит Николай на мешке мусора. Рядом валяются грязные чашки из-под лапши быстрого приготовления, пластиковые и стеклянные бутылки. Ответа на вопрос про алкоголь мужчина избегает. Но продавцы из киосков говорят, что от спиртного Николай не отказывается – покупает его на собранные с подаяний деньги.
Местного бомжа знают все в округе. Он появился в этом районе несколько лет назад. Сам Николай говорит, что стал скитаться с 2007 года, когда вышел на свободу после последней отсидки. Живет, словно былинка на ветру: от рассвета до заката, от чашки горячего супа, заботливо поданной ему продавцом Татьяной из продуктового павильона, до сухой корки хлеба в ее выходной день, от весны до очередной студеной зимы. А когда-то его жизнь была другой. Рассказывая о ней, 59-летний Николай Гамков несколько раз уточняет: «Обо мне однажды уже в газете писали – как о лучшем механизаторе совхоза!» И вот – снова пишем...
Свою жизнь Николай распилил на две части – причем в прямом смысле слова. Он родился в отдаленной деревне Заларинского района (54 километра от Заларей), выучился работать на тракторе, бульдозере. С техникой дружил с юности – работал и в поле, и на отсыпке дорог с усердием, был на хорошем счету в совхозе. Женился, в семье появился сын Эдик. Тогда-то о нем в районной газете и напечатали публикацию как о передовике сельхозработ. А потом случилась драка со знакомым: обидчик ударил его, а молодой сильный тракторист в запале обиды вырубил задиристого соперника с одного удара в ответ, а потом добил, взял пилу и распилил тело… Когда Николая задержали по подозрению в убийстве, совершенном с особой жестокостью, он отпираться не стал. Получил восемь лет строгого режима. Отбыл наказание, освободился и сел снова – вновь по убойной статье. Всего в местах лишения свободы провел 21 год – мотался по ИК Красноярского края и Иркутской области.
В перерывах между ходками успел еще раз жениться, и в новой семье родился еще один Эдик. Николай утверждает, что обоих его сыновей зовут Эдуардами. И несколько лет назад они как-то сумели познакомиться. «Я тогда в свою родную деревню вернулся, у меня же там родительский дом был, – рассказывает Николай. – Старший сын приехал ко мне, у него своя машина, он живет в Красноярском крае, звал к себе. Но я отказался. Сказал ему: мол, ищи меня в Ангарске. Не знаю, почему так ляпнул. У меня на листочке были записаны телефонные номера моих Эдиков, но я потерял его. Дома тоже больше нет – сестра продала его недавно. Паспорт вот кто-то подрезал еще весной. А знаете, когда я последний раз мылся? В ноябре прошлого года – в бане, в своей деревне. Никого не виню и ни на что не жалуюсь. Не надо меня жалеть – я на зонах толстой кожей оброс, не мерзну. Ноги только вот отказывают: левую три раза в одном месте ломал, теперь без костыля не хожу».
В конце этой исповеди мы задали Николаю три вопроса. Какая помощь ему нужна? Как будет грядущую зиму переживать? Поедет ли в социально-реабилитационный центр? Оказалось, что в помощи он не нуждается: «Только бы новый паспорт выправить да инвалидность оформить». Но это, обитая на улице, под деревом, сделать невозможно. А в реабилитационный центр он не хочет, потому что там «курево запрещают».
«Да меня уже несколько раз летом в центры звали, вот похолодает – поеду в тот, который в 209 квартале находится, – сказал бездомный Коля. – На днях они сами за мной приехать должны. Весной опять подамся на волю. Так что всё у меня нормально!»
С реабилитационным центром Николай Гамков нас обманул – нет в 209 квартале ничего подобного. Как выяснилось, летом к нему приезжали волонтеры из центра помощи «Милосердие», который расположен в Юго-Восточном микрорайоне. В этом социальном учреждении постояльцам действительно строго-настрого запрещено употреблять алкоголь и табак. И Николай отказался ехать в приют. Лежбище под черемухой кажется ему привлекательнее кровати в реабилитационном центре. У него нет паспорта, дома, привязанности к родным, планов и стремлений выбраться из той ямы, в которой он оказался по собственной вине много лет назад. Он никому не нужен. И ему никто не нужен. Только чашка горячего супа и деньги на выпивку. Может, в минуты отчаяния, когда очень холодно и больно, бомжу возле ТД «Баргузин» думается иначе. Но помочь можно только тому, кто протянутую руку считает шансом изменить свою жизнь.