«Данных о смерти вашего сына не имеем»

Мать погибшего добровольца СВО больше года добивалась признания его умершим

Ангарчанину Илье Ушакову всегда будет 22 года. Летом 2022 года он уехал добровольцем на СВО, но на передовой так и не побывал. В начале сентября его тело было найдено в озере в Нижегородской области, рядом с передвижной воинской частью, куда Илья был направлен на подготовку. Официальной причиной смерти названо утопление. При каких обстоятельствах он погиб – осталось невыясненным. Так же странно, что воинская часть не подала в розыск пропавшего бойца. Его труп долгое время был неопознанным, а через месяц молодого ангарчанина похоронили на кладбище в Дзержинске как невостребованного. Все это время мать Ильи – Екатерина Ушакова – пыталась выяснить судьбу сына. 

Мы уже рассказывали эту историю на страницах газеты в ноябре 2022 года («Невостребованный» от 11.11.2022). И только на днях Екатерина Ушакова позвонила, чтобы рассказать, что она наконец-то получила свидетельство о смерти сына. Добиться этого оказалось очень непросто.

Беда постучала в её двери 29 сентября. Участковый инспектор полиции сообщил, что Илья найден мёртвым. «Я поначалу была уверена, что это ошибка, – вспоминает Екатерина Ушакова. – Он должен был быть на Украине, а не в Дзержинске. Когда в конце августа он последний раз звонил мне из центра подготовки, то сказал, что их со дня на день отправят в зону СВО и что там связи может не быть, просил, чтобы я не теряла его, не беспокоилась, сообщил, что к новогодним праздникам приедет домой. И вдруг такое… Как было поверить? Пошла в военкомат, меня принял военком Александр Сурин. Он пообещал направить запрос и уточнить информацию. А через несколько дней мне позвонила следователь Дзержинской военной прокуратуры Ирина Чернышова и рассказала, что долгое время личность моего сына не удавалось установить, поскольку при нём не было обнаружено никаких документов. Военной формы на нем тоже не было. И только дактилоскопия показала, что это Илья Ушаков, приписанный к медвзводу I мотострелкового батальона воинской части 31831. Она прислала фото – я опознала сына по татуировкам. Как бы между прочим следователь добавила: «Можете забрать тело сына!» И на следующий день я опять побежала в наш военкомат за помощью – я не представляла, как сама всё это смогу организовать. Мне разъяснили, что процедура захоронения на месте приостановлена дзержинской прокуратурой и после проведения следственных действий по линии Минобороны при содействии иркутской военной прокуратуры будет организована доставка тела для захоронения на родине». 

Но, как выяснилось, в это время тело Ильи уже предали земле. Так как в морг Дзержинска никто не обращался за ним, его направили для захоронения как безродного. Вместо имени на могиле – табличка с номером. Представители воинской части 31831, Минобороны, Военной прокуратуры не посчитали нужным отдать последние почести умершему добровольцу. Его захоронение на кладбище в Дзержинске было благоустроено только благодаря ангарскому военкому Александру Сурину.

«У Александра Михайловича в Нижегородской области родственники живут, вот через них он и организовал все работы – на могиле Ильи появился памятный крест с фотографией и именем, – рассказывает Екатерина. – Денег с меня за это не взяли. Спасибо семье Суриных за человечность. Её так сложно найти теперь. Дзержинская военная прокуратура прислала мне заключение судебно-медицинской экспертизы, не нашедшей следов насильственной смерти на теле сына. А обещанного следователем свидетельства о смерти я так и не дождалась. И, честно говоря, вообще не знала, как его получить. В базе данных службы ЗАГС сведений о смерти Ильи не было. Предложили ехать в Дзержинск – там искать «у кого-нибудь». Я обратилась в ангарскую прокуратуру за содействием, там сказали, что сделают соответствующие запросы. Увы, и они результата не принесли. Никто ничего не знал о смерти Ильи – будто и не было его никогда! Осенью прошлого года я пошла на приём к депутату Заксобрания Иркутской области Денису Ягодзинскому. Я знала, что он был участником СВО, и надеялась, что он останется равнодушным к моей беде».

Так и вышло. Разобравшись в обстоятельствах дела, Денис Ягодзинский и его помощница Екатерина Правдина пришли к выводу, что в данном случае требуется восстановление статуса умершего в судебном порядке. «Екатерина Правдина проделала большую юридическую работу, благодаря чему матери умершего бойца Ангарским отделом ЗАГС было выдано свидетельство о смерти.

«Хочу поблагодарить Дениса Васильевича за помощь. Одна бы я не справилась. До сих пор не верю в случившееся с моим единственным сыном – я вырастила его одна, и Илья всегда было очень самостоятельным, принимающим решения парнем, – говорит Екатерина Ушакова. – Вот и на спецоперацию он решил ехать добровольцем, потому что считал это важным для себя и своей страны. Его уже не вернуть, но я ещё надеюсь, что можно будет перенести захоронение в Ангарск. Хотя понимаю, что это очень сложно».

Положены ли матери Ильи Ушакова какие-либо выплаты? Вопрос открытый. Специалисты признают, что, несмотря на принимаемые законы и постановления, в правовом поле в отношении участников СВО и членов их семей имеется немало пробелов. Ситуация меняется, и хочется надеяться, что без государственной поддержки не останутся те, кто действительно очень в ней нуждается.