Нина Воротникова пришла на Ангарский электролизный химический комбинат, когда его ещё не существовало – ни одного готового объекта. Были только секретные правительственные документы. Помню, как, работая в «Профсоюзном вестнике» АЭХК, мы писали о ветеранах Великой Отечественной войны, которые создавали комбинат. Затем героями публикаций стали труженики тыла. И вот, можно сказать, третий заход: настала очередь детей войны. Им сейчас по 80 и более лет, уже их дети и внуки трудятся на комбинате, продолжая дело своих родителей.
Семья нашей героини жила в Тулунском районе, в посёлке Малый Кокучей. Начало войны Нина (тогда Кириллова) уже не помнит – ей было пять лет. Далеко не каждый пятилетний ребёнок мог воспринять всю трагедию и остроту происходящего. А вот день, когда война закончилась, не забудет никогда. Она и сейчас волнуется, вспоминая об этом, хотя с тех пор прошла целая жизнь.
– Все радовались, ликовали: «Победа! Победа!» А мама? Мама… рыдала от горя, и не один день. Казалось, что она даже не хотела жить. Незадолго до Победы родители получили похоронку на нашего брата: в феврале 1945 года он погиб в Прибалтике, – вспоминает Нина Егоровна, показывая мне фронтовую фотографию Александра Кириллова. На гимнастёрке фронтовые награды. В 1942 году он призвался на срочную службу, окончил артиллерийское училище на Востоке и был отправлен на Запад.
– Он в семье был единственный сын, наш старший брат. Мы – четыре сестрёнки, я младшая. Тяжело переживал утрату и отец. По возрасту на войну его не взяли – для таких, как он, действовал трудовой фронт, – продолжает рассказ наша собеседница.
Отец очень хотел, чтобы девочки учились. В посёлке же была только начальная школа. В 1946 году, прихватив с собой мешок картошки, отец увёз Нину в Тулун, в 5 класс. Первый послевоенный год был особенно голодным. Ещё действовали карточки: 200 граммов хлеба можно было съесть утром, а вечером, бывало, разрежет картошку – и на горячую печку. Жила на квартирах. До дома было 30 километров. В субботу после уроков деревенские ребятишки уходили пешком в Кокучей, а в воскресенье опять возвращались в Тулун, ведь в понедельник нужно было быть на уроках. Старалась не отставать и двенадцатилетняя Нина.
– Как-то, уже перед выпуском, приезжает к нам кадровик будущего АЭХК по фамилии Борисова и уговаривает пять девушек окончить в этом же училище двухмесячные курсы крановщиков и устроиться на новый завод (тогда наш комбинат называли заводом), – рассказывает Нина Егоровна. – Сказали, что в будущем, после монтажа, можно будет перейти на основную профессию. Каково же было наше разочарование, когда, кроме гор песка да каких-то траншей, мы ничего не увидели! Лишь одинокий кран возвышался, как неприкаянный. Непросто пришлось: курсы-то мы прошли, а с техникой дела не имели. На смену нас подвозили к шести часам вечера, когда с объекта увозили заключённых. На смену им приезжали солдаты, доставляли оборудование, а я вела разгрузку. Нашли трос, какую-то большую бочку, наполняли её, а я укладывала всё это на указанные места – в траншеи на 2,5 метра глубиной.
Дисциплина была строгой, а ответственность на каждом рабочем месте высокой. Все выполняли инструкции. Однажды мне показалось, что солдаты инструкцию нарушают, отбивают у оборудования какие-то части, и я остановила разгрузку. Смотрю вниз, идут к нам трое мужчин, спрашивают, почему простой. Солдаты что-то объясняют и показывают на меня. Один из трёх мужчин машет мне рукой, показывает: мол, пусть отбивают, – а потом, возмущённый, грозит мне пальцем. Позднее я поинтересовалась, кто это был, и узнала, что тогда я в первый раз увидела всеми уважаемого Виктора Новокшенова. О том, что за предприятие мы строим, не имели понятия. Машины шли и шли одна за другой, везли и везли оборудование. Администрация комбината располагалась в бараке в 4-м посёлке, директор с диспетчерами работал в одной комнате.
Был холодный апрель 1957 года, Нине было двадцать с хвостиком. До пуска оставалось семь месяцев…
Работа крановщицы нашей героине нравилась. Пять лет она была занята разгрузкой, пока шёл монтаж четвёртого цеха. Да и потом всё, чем занималась, нравилось, увлекало и радовало. Ведь она была из деревенских детей, привыкших к любому труду, притом к постоянному. К своей основной профессии она вернулась, когда была принята в службу энергетика второго электролизного цеха основного производства. Работала в мужском коллективе, а мужчины не любят кропотливой и скрупулёзной работы, поэтому все схемы чертила сама, отсинивала их. Жизнь на комбинате кипела. Началось выдвижение в профсоюз, членом цехкома избрали её. В комиссию на выборах рекомендовали тоже её. Но охотнее всего Нина участвовала в лыжных соревнованиях.
Активной женщине и вне работы хотелось освоить всё: окончила курсы кройки и шитья, занялась вязанием, кулинарией, затем училась у садоводов-опытников. Её урожай вызывал восторг у подружек. В Ангарск переехали две её сестры. Их мужья – М. Бухвалов и В. Долгих – тоже работали на ангарском комбинате. Так появилась семейная династия.
Замуж Нина Егоровна вышла в 1959 году. Её мужа, диспетчера Василия Воротникова, хорошо знали в коллективе. Супруги вырастили двух прекрасных сыновей. Умер Василий Афанасьевич больше двадцати лет назад, а Нина Егоровна скучает по своему любимому до сих пор. Первые годы без него были очень тяжёлыми: казалось, что жизнь разделилась на «до» и «после». Тоску одиночества помогла преодолеть забота сыновей – Сергея и Дмитрия.
Нина Егоровна всю встречу повторяла: «Люблю Ангарск и комбинат. Как сюда устроилась, так отсюда и на пенсию ушла. Недавно отметила 88 лет. Когда хожу в магазины, смотрю на наши аккуратные крупногабаритки, где нам выделяли квартиры, на деревья, чувствую свойственный кварталу уют – и сердцу спокойно, словно в родном доме».
Людмила Россова