События в Японии показали каждому из нас, насколько мы беспомощны перед природой, которая в одночасье может разрушить привычный уклад жизни миллионов людей. С новой остротой встал вопрос о мнимой безопасности мирного атома.
«Я с напряжением слежу за тем, что происходит сейчас на «Фукусиме-1», – сказал нам ангарчанин Сергей Шупарский. – Думаю, все понимают, что авария в Японии коснется всех без исключения. Это не может быть бедой одного народа или одной страны. Для радиации нет территориальных границ».
Сергей Шупарский знает, о чем говорит. Он был одним из тех, кто работал ликвидатором последствий аварии на Чернобыльской АЭС. В 1986 году Сергей был отправлен в служебную командировку. «Я тогда работал крановщиком на автобазе, – рассказывает он. – После аварии на ЧАЭС многих моих коллег начальство вызывало к себе с предложением поехать работать на Украину. Я думаю, что мы могли отказаться, хотя, как бы это расценили, трудно сказать. И настроение такое было: надо – значит надо. Да и некому было больше! В то время не было МЧС. Ликвидацией последствий крупных катастроф – природных и техногенных – занимались военные, пожарные и строители. Вот мы и поехали в Чернобыль».
«Мы» – это почти тысяча ангарчан, которые своим трудом спасали миллионы людей от радиационного загрязнения. Сергей Шупарский оказался в Чернобыле осенью 1986 года, когда на АЭС завершали строительство защитного саркофага. Ликвидаторы жили в бывшем детском лагере «Голубые ели». Тех, кому не хватило места, селили в купейных вагонах железнодорожного состава. Сергей Шупарский тоже жил в поезде.
«В мою задачу входило привозить на пром-площадку щебень, а обратно для захоронения в могильник приходилось возить графит, – говорит Сергей. – Вот представьте: золотая украинская осень, тепло, красиво, а ты вынужден ходить в плотной одежде с маской на лице. Враг был невидим – без цвета и запаха, как спасаться от него, никто толком не знал. В опасной зоне машинам приходилось для разгрузки стоять в очереди, водители выбегали из кабины и пережидали в специальном укрытии. Потом опять бегом до машины, высыпали груз, пока грузят графит, вновь сидели в укрытии. По промплощадке пешком не передвигались, каждая лишняя секунда там – это доза облучения. Позже мы работали в Припяти. От рыжего леса остался только большой клен, на котором была памятная табличка. Говорят, в годы войны на этом дереве немцы вешали партизан. Этот живой памятник – жуткое зрелище. А в городе мы меняли грунт. Двадцать сантиметров верхнего слоя земли снимали и везли на захоронение в могильник. Припять – красивый город, современный, много высоток, детских садов, школ. И всё было брошено. При эвакуации жителям разрешали брать с собой лишь небольшую сумку с самым небходимым. Все остальное было оставлено в домах, учреждениях, на улицах. Город-призрак, из которого разом исчезло все живое. Говорят, сейчас туда туристов за деньги возят».
Но наш разговор с Сергеем Шупарским накануне 25-летней годовщины аварии в Чернобыле касался вовсе не экстремального туризма. Ликвидатор обратился в редакцию с инициативой поделиться на страницах газеты с другими ангарскими чернобыльцами советом о том, как получить положенные льготы. А вернее – как выбивать эти льготы у чиновников.
«Расскажу на своем опыте. В настоящее время я, как ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС, получаю от государства чуть больше трех тысяч по ЕДДС. Сюда входит приобретение лекарств, проезд и оздоровление в санатории, – говорит Сергей. – В этом году я решил воспользоваться своим правом получения бесплатной путевки в санаторий. Последний раз этой привилегией я пользовался в 1999 году. В начале нынешнего года пошел узнавать про путевку в управление социальной защиты населения. Там меня поставили в длинную очередь льготников. Такую длинную, что своей путевки я бы дождался года через три, не раньше. Я было попытался указать чиновникам на свое право ЕЖЕГОДНОГО обеспечения санаторно-курортной путевкой, но начальник управления соцзащиты в своем письменном ответе мне разъяснил: «В связи с соглашением между Министерством здравоохранения и социального развития РФ и правительством Иркутской области, а также с изменениями ФЗ «О государственной социальной помощи» путевка может быть предоставлена в порядке очередности и не реже одного раза в три года». Получается, что я спрашивал исполнения одного закона, а мне ответили ссылкой на другие законодательные акты. Так умеют только чиновники, но оспаривать их решения можно. Я начал искать другие выходы из ситуации. Один из них мне подсказала мой терапевт, посоветовав обратиться в министерство здравоохранения Иркутской области. После того как я представил направление терапевта и все необходимые справки, мне предложили (на выбор!) путевки сразу в несколько пансионатов. По ходу дела выяснилось, что я мог получить путевку и по линии управления здравоохранения администрации АМО. Целевые средства на эти нужды выделяются каждый год, о чем знают все заведующие городских поликлиник. Только вот в соцзащите об этом не знают».
Готовясь к поездке в санаторий, которую он запланировал на май, Сергей Шупарский пытается решить еще один вопрос, касающийся льгот для ликвидаторов радиационных катастроф. До 2004 года чернобыльцы были освобождены от уплаты почти всех налогов. Но затем им вменили транспортный налог. Кто вменил и на каком основании, точных ответов на эти вопросы, кажется, не знает никто. «Машина для меня – не только средство передвижения, – делится Сергей. – Она меня кормит. После Чернобыля я побывал еще на работах в разрушенном землетрясением Спитаке. Там и потерял остатки своего здоровья. Работодатели, глядя на мой послужной список, не горели желанием взять такого работника. Как ликвидатору, мне положен дополнительный отпуск и стопроцентно оплачиваемый больничный. Кому же придется по душе льготник? Вот и начал зарабатывать себе на жизнь в такси. Про транспортный налог я давно уже хотел вопрос поднять. И поднимал. По этому поводу у меня имеется архив переписки с руководителем инспекции ФНС по Ангарску. В этой пространной словесной чехарде я так и не нашел ответа на заданные мной вопросы: есть ли правовые основания не предоставлять налоговые льготы ликвидаторам аварий на ЧАЭС, какие статьи закона «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС», касающиеся налоговых льгот, отменены? Зато есть подсказка в письме директора департамента налоговой и таможенно-тарифной политики Трунина, где он указывает, что такие льготы для чернобыльцев могут быть установлены решением органов муниципального образования. Только вот нужны ли такие, как я, местной власти?»
Из той тысячи «ангарских чернобыльцев» в городе сейчас проживает менее четверти. Остальных нет в живых. Им уже не нужны ни льготы, ни денежные выплаты, ни признания в судебном порядке вреда здоровью от последствий радиационной аварии. Оставшиеся бьются за свои права в одиночку. Они стали жертвами государственной политики страны, которую четверть века назад спасали своим трудом и ценой собственного здоровья. Не бывает бывших ликвидаторов. Бывают забытые герои.