Вере Волковой понадобилось несколько месяцев, чтобы собраться с силами и рассказать о смерти своего сына. Мать тяжело переживает эту трагедию, и любое упоминание о беде, которая обрушилась на нее в сентябре прошлого года, приносит неимоверную боль. «Пожалуйста, опубликуйте мое письмо про Виталия, – попросила она. – Может, тогда мне станет хоть немного легче!» Мы общались с Верой Михайловной по телефону. Ей 80 лет, она инвалид второй группы, из дома почти не выходит, продукты и лекарства ей покупает соседка, которая и отправила в редакцию это письмо.
«В ночь с 9 на 10 сентября 2010 года мой сын, Виталий Волков, был зверски избит в 177 квартале, в подъезде дома №9. В 11 вечера живущий в соседней квартире пенсионер попросил его сходить в магазин за сигаретами и хлебом. Крикнув мне: «Я быстро!» – сын закрыл за собой дверь. В следующий раз я увидела его только в пять утра. Всё это время я ждала сына, беспокоилась из-за его долгого отсутствия. Ближе к утру решила выйти на улицу, с трудом спустилась этажом ниже и обнаружила Виталия лежащим в луже крови на площадке между 2 и 3 этажами. Это было страшно! Он не подавал признаков жизни. Он был весь в крови и синяках. Сломанный нос, черные следы на шее, левый глаз вбит в голову, голова представляла собой месиво. Какие-то уроды зверски истязали моего сына! В крайне тяжелом состоянии он был доставлен в отделение травматологии МСЧ-28. По какой-то причине его сразу же не подняли в отделение реанимации. Только вмешательство невестки (по ее словам, некоторое время Виталий лежал голый на полу в палате!) заставило врачей попытаться помочь ему. Когда на третий день я пришла к нему в реанимационное отделение, Виталий был в сознании. Он просил освободить ему руки, которые были привязаны к кровати. Я тогда спросила его: «Сынок, ты помнишь, что случилось? Помнишь тех, кто тебя избил?» Он кивнул головой. Больше при врачах я спрашивать его не стала, думала, что этим займется милиция. Еще 4 месяца мой сын боролся за жизнь. И за это время никто из сотрудников правоохранительных органов у него не был, никто из них не произвел допрос. Его делом тогда занималась дознаватель Русина. Я звонила ей несколько раз, она уверяла, что они работают, но о результатах мне не говорила. Виталий умер 27 января. И только после этого дело было передано в прокуратуру следователю Воеводину. И даже теперь я не уверена, что убийцы моего сына будут найдены и осуждены. Да и будет ли этот суд? Дождусь ли я его?..»
Мать убитого Виталия Волкова считает, что тех, кто нанес ее сыну смертельные раны, можно найти. Незадолго до выхода сына на улицу она слышала, что в их подъезде шумели малолетки, возможно, кто-то из дворовой шпаны. Проверить их на причастность к преступлению надо было в первую очередь. Только вот было ли это сделано?
«Виталию было 52 года, он был хорошим сыном, очень грамотным, честным человеком. Все, кто его знал, могут сказать о нем только хорошее, – сквозь слезы рассказывала нам раздавленная горем женщина. – За что его убили? За что мне довелось пережить такое на старости лет и остаться совсем одной, больной и немощной, с этим горем?»