Отец убил сына-наркомана ударом ножа. По заключению экспертов, в момент убийства он находился в состоянии аффекта. Суд приговорил Виктора Фролина к шести месяцам условно...
Подсудимому – 62 года. Год как ушел на пенcию с АНХК. Не замечен, не состоял, не привлекался. Высшее образование, хорошая должность, исключительно положительные характеристики.
Параллельно с этим официально благополучным статусом шла и другая, непарадная жизнь семьи Фролиных. И гордиться здесь было особо нечем: сын наркоманил с шестого класса. Собственно, все последние 14 лет семейной жизни прошли под знаком наркотической зависимости. И неважно, что кололся только сын Александр, – страдала от этого вся семья.
Их отношения стали такими не вдруг. Видимо, семья начала разрушаться намного раньше. Из показаний обвиняемого Виктора Фролина: «В 1979 году у нас родилась дочь, в 1981 году родился сын Саша. Жили мы поначалу хорошо, все было нормально, правда, у жены характер был ужасный, мы во многом с ней не сходились... Она пыталась всеми командовать, все время пыталась учить, что и как нужно делать, а мне это не нравилось. По этим поводам мы часто ссорились и ругались. Пока дети были маленькие, жили более или менее нормально, а когда дети подросли и стали все понимать, им надоели наши постоянные ссоры, в связи с чем мы решили разойтись и жить отдельно друг от друга. Я иногда злоупотреблял спиртным, но не часто, мог не выпивать по нескольку месяцев, а иногда мог и загулять на неделю...
У Саши было очень плохое поведение в школе, в начальных классах учился плохо. Наркотики начал употреблять с детства: классе в 6-7 курить марихуану, в 8 классе – уже колоться. Он стал таскать из дома вещи и продавать, собирая на дозу. Затем его привлекли к уголовной ответственности за наркотики, дали условный срок. После чего он украл у кого-то часы и долгое время находился в бегах. Его поймали и дали срок за кражу. Отсидел 9 месяцев, после этого его еще дважды привлекали к уголовной ответственности за наркотики. Последнее время он, конечно, работал, но наркотики – это была его слабость, без них он не мог обходиться, все время кололся и поэтому ему постоянно нужны были деньги, и он их все время требовал с меня, просил, угрожал, при этом все ценное уносил из дома. Не проходило ни одного дня, чтобы он не попросил у меня денег на наркотики...»
Семья Фролиных разъехалась 11 лет назад. Отец с сыном жили в хрущевке-двушке в 93 квартале, мать с дочерью – в другой квартире. По словам дочери Фролиных, несмотря на проблемы во взаимоотношениях, они все же продолжали оставаться семьей – просто жить отдельно им было удобнее. Они периодически созванивались, вместе отмечали праздники. Саша, по словам сестры, несмотря на свою зависимость, все же работал. Отец старался держать его при деле. Некоторое время Саша проработал на монтаже электрических линий, затем 7 лет – на Цемзаводе. Последнее место работы – ТЭЦ-10... Доходы были общие. Зарплату Саше перечисляли на карточку, отцу пенсию – тоже. Старший Фролин пытался по мере возможности хоть как-то контролировать сына. Но контроль получался слабым. Александр постоянно врал, тащил из дома, когда не получалось, выпрашивал деньги. О том, что между ними случались выяснения отношений на кулаках, родственники не знали – дочери Фролина, например, об этом не было известно. А отец утверждал, что его сын «на протяжении всего этого времени, находясь в наркотическом опьянении, а также в трезвом состоянии, систематически избивал, причинял телесные повреждения и требовал денежных средств...». По фактам избиения, причинения телесных повреждений старший Фролин в милицию не обращался, по его словам, он не желал привлечения сына к уголовной ответственности.
События 9 января 2010 года Виктору Фролину пришлось припоминать в подробностях. Он проснулся рано утром, в 6 часов. Со своими друзьями он собирался на охоту. В этот день рано встал и младший Фролин. Вместо утреннего приветствия он сказал обычное: «Дай денег на дозу!» Отец не дал, сказал, что у него ничего нет. И пошел в гараж, который был для Виктора Фролина больше чем просто гаражом – скорее домом со всей необходимой утварью. Здесь можно было приготовить себе обед, поспать, поиграть в компьютер. Здесь хранились ценные для него вещи – те, что не успел «проколоть» его сын. Попив чаю, старший Фролин стал обзванивать своих друзей, членов охотничьей команды. Но трубку не снял никто. Прошло какое-то время, он поиграл в компьютер, сделал еще несколько звонков, но так ни до кого и не дозвонился. Тогда, решив, что на охоту они сегодня, судя по всему, не поедут, Фролин выпил полбутылки водки и пошел домой. На нем была надета охотничья одежда, в том числе на поясе в ножнах висел охотничий нож.
Сын был дома. Как только отец вошел в квартиру, он завел свою обычную песню: денег дай. «Он в течение всего дня ходил и нудил, и клянчил, и выпрашивал денег, не давая мне спокойно отдыхать» – вспоминал позже Виктор Фролин. На нытье сына отец отвечал привычно: денег нет, ты и так всем должен – и мне, и матери, и знакомым. Но Саша, видимо, знал, что капля камень точит, и отца можно доколебать до того, что тому надоест и он даст 200 рублей, чтобы сын отвязался. Что, собственно, и случилось около шести часов вечера. Они оба собрались и пошли в гараж за машиной, чтобы съездить в банк и снять остатки пенсии с карточки. Сняли 3700 рублей. Часть этой суммы нужно было отдать жене, 200 рублей Виктор сразу же отдал сыну, остальное положил во внешний карман куртки – он это запомнил отчетливо. На эти деньги надо было как-то доживать месяц.
А потом они отправились в гараж. По дороге заехали в магазин, купили бутылку водки 0,7 л. «Славянскую» пили в гараже – сыну хватило стакана, отец выпил остальное. Сидели мирно. «Пока мы распивали спиртное, все было хорошо, никаких ссор, ругани между нами не было, разговаривали на общие темы, про жизнь, ни о чем серьезном», – вспоминает Виктор Фролин. Домой из гаража шли вместе, пешком. Сын был потрезвее, поэтому поддерживал отца. За куртку, в которой был карман, где лежали деньги. Видимо, Саша в этом смысле поднаторел – пагубная страсть отточила навыки добывания денег до совершенства. К подъезду дома старший Фролин подошел уже налегке, хотя он этого пока не знал. Сын, проводив отца до дома, в квартиру подниматься не стал, сказав, что у него дела и он придет домой попозже. Дела были все те же – приобрести очередной «чек».
Тем временем старший Фролин, снимая с себя верхнюю одежду, обнаружил пропажу денег. Из протокола: «Меня этот факт разозлил, так как Александр и так все время у меня ворует, все тащит из дома... Я же дал ему денег, после чего мы с ним нормально посидели в гараже, выпили, все было хорошо. А пока шли домой он, видимо, вытащил у меня оставшиеся деньги. Меня разозлила его постоянная непорядочность, во мне вся эта злость в отношении него и так копилась годами. Я стал ждать прихода сына, включил телевизор...»
Александр вернулся домой около 23 часов, по словам отца, в наркотическом опьянении и вел себя неадекватно. Раздеваясь, ходил по комнатам, оставляя вещи то на кухне, то в спальне, то в ванной. Старший Фролин стал спрашивать, куда делись деньги из его куртки. Александр, само собой, заявил, что денег он не брал: «Ты их, наверное, из кармана выронил по дороге». Отца такой ответ не устроил, он просил вернуть хотя бы то, что осталось, – ведь нужно было на что-то жить, нужно было жене долг отдать. Сына эти доводы не тронули, и он стал упрекать отца, что тот его не понимает, думает только о себе. Упреки стали взаимными, они начали говорить на повышенных тонах, используя ненормативную лексику. Мириться с потерей остатков пенсии отец не желал, а потому решил сам поискать деньги в карманах одежды Александра. Но тот не пустил его в комнату, вытолкнув в коридор. Они стояли друг напротив друга, полураздетые: один – в брюках, другой – в трико. Ссора переросла в драку. Младший пытался ударить старшего кулаком по лицу, тот перехватывал его руки. Но один удар в грудь он все же пропустил, упал на холодильник, ободрав при этом руку. Затем они оба переместились в зал, сын оказался спиной к балкону, отец стоял напротив. «В это время я уже не понимал, что делал, у меня все помутнело в голове, все было как в тумане. Саша вновь кинулся на меня с кулаками, а я в этот момент выхватил из чехла, висевшего на ремне, нож и ударил им Сашу в область живота, может, груди, точно не помню, как все это происходило, так как это было все очень быстро, моментально. В голове у меня просто помутнело. После этого я отдернул руку назад, Саша прошел мимо меня, стянул с веревки полотенце и направился в туалет, однако, не дойдя, он стал заваливаться на бок и как бы упал назад. Я еще в этот момент не понимал, что произошло, нож находился у меня в руке. Что происходило дальше, я помню плохо. Я, по-моему, прошел в ванную комнату, сполоснул нож под струей воды, вышел, переступил через Сашу, прошел в зал, при этом нож положил на холодильник... Я еще не понимал, что произошло, все было по-прежнему как в тумане, я взял тряпку, попробовал вытереть кровь с пола, после чего стал потихоньку осознавать, что я делаю, зачем вытираю кровь», – так восстанавливал события того вечера Виктор Фролин. По его словам, в этот момент к нему «как будто сознание вернулось» – и он схватился за телефон. Но вызвал не «скорую» и не милицию, а своего друга, товарища по охоте, – тот работал в БСМП. Друг приехал, осмотрел младшего Фролина, сказал, что тот мертв, «скорую» вызывать ни к чему, нужно звонить в милицию. Фролин набрал «02». К моменту оперативной фотосъемки тело убитого уже порядком посинело. В шестом часу утра осмотр места происшествия и составление протокола были завершены. Виктора Фролина отвезли на медосвидетельствование, акт подтвердил, что в момент совершения преступления тот находился в состоянии алкогольного опьянения. Из домашнего сейфа Фролина изъяли ружье ТОЗ-34-Р, а также охотничий нож – орудие убийства.
По заключению амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической комиссии экспертов, эмоциональное состояние Виктора Фролина во время совершения правонарушения характеризовалось заполненностью создания переживаниями, связанными с длительной психотравмирующей ситуацией... Аффективная реакция развивалась по типу «последней капли»...
Уголовное дело возбудили по ст. 105 УК РФ («Убийство»), затем обвинение переквалифицировали на статью 107 – «Убийство в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным поведением потерпевшего».
При назначении наказания суд учел, что Виктор Фролин ранее не судим, к административной ответственности не привлекался, не состоит на учете у нарколога, по месту жительства и прежнему месту работы характеризуется с положительной стороны.
Суд пришел к выводу, что исправление подсудимого возможно без изоляции от общества – Фролину назначено наказание в виде шести месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком один год.
Приговор вступил в законную силу.
Р.S. В одном из протоколов допроса Виктор Фролин признался, что сын превратил его жизнь в ад... Наверное, это и в самом деле ад – своими руками убить собственного сына.