Старая бумага упорно сворачивается по сгибам, сделанным больше шестидесяти лет назад. Выцвели чернила, поблекла типографская краска на почтовых открытках, а написанные строчки жгут сердце. Письма с фронта до сих пор бережно хранят во многих семьях. У каждого треугольника своя история – счастливая или печальная. Накануне 66-летия Победы нам в руки попали военные письма двух участников Великой Отечественной войны – Александра Сухарева и Анатолия Ткачева. Они оба верили в скорую победу. И оба не вернулись домой, оставив на память о себе потрясающей эмоциональной силы и достоверности документы.
«Жив, здоров, чего и вам желаю»
Ангарчанка Нина Ермакова только нынешней весной решилась передать Музею Победы часть писем своего брата Александра Сухарева, написанных им с 1941 по 1945 годы. Она многие из них знает наизусть, бережет в памяти адресованные лично ей строчки и дорожит воспоминаниями о брате. «В 41-м Саше было всего 20. Наша семья жила в Тырети (Заларинский район), почти все жители которой работали на Делюрском алебастровом заводе, – говорит Нина Николаевна. – Война обескровила деревню, забрала на фронт всех мужчин. Мы проводили отца и брата. Перед отправкой мама наказала Саше: пиши! И он писал. Как мы ждали этих писем!»
По этим лаконичным письмам можно проследить весь боевой путь Александра Сухарева. Продолжительное время он находился на курсах подготовки в Слободском. 30 декабря 1941 года Александр пишет родным: «Сегодня проснулся рано. Начал писать вам письмо с большим волнением. На часах 9 утра, и сразу вспомнилось, что это был прощальный час. Сегодня исполнилось ровно три месяца, как я не вижу вас. 30 октября в 9 утра я попрощался и вышел из дома. И в тот момент мне было так тяжело, но я не проронил и слезинки. А сегодня вот не смог вытерпеть, чтобы без слез написать вам. А ведь только три месяца разлуки! Жизнь моя идет нормально, питание хорошее, обучение у нас теперь 12 часов в день. Я теперь командир отделения, обучаю бойцов, готовлю их на фронт. Все едут на фронт! А я здесь, как лучший курсант, занят обучением ребят. А вот если скоро кончится война, тогда, может быть, приеду в свой край или мимо поеду на восток. Вот и все новости». Но до окончания войны было еще очень далеко. Сибиряку Сухареву предстоял длинный путь по фронтовым дорогам. И хотя военные цензоры старались вычеркивать любые упоминания о местностях и деталях сражений, иногда они пропускали географические названия. Благодаря этим «упущениям» можно теперь установить, где довелось воевать Александру Сухареву. Вот пришла почтовая открытка из Москвы с коротким рассказом бойца о жизни в столице: «Нахожусь я в Красных Казармах. Питаюсь теперь гораздо лучше. Хлеба дают 700 граммов, суп два раза в сутки, суп бывает с мясом и навар хороший. В самой Москве недостаток хлеба. Налетов немцев давно не слыхать, ведется светомаскировка. Вечером все трамваи прекращают движение, а машины идут без света».
Следующее письмо, датированное 29 июля 1942 года, хотелось бы привести почти полностью. В отличие от других посланий оно изобилует описаниями бытовой жизни: «Здравствуйте, дорогие мама, папа, сестры Аня, Нина, Руфа! Шлю я всем вам свой горячий гвардейский привет! Нахожусь я сейчас в Калининской области. Место здесь северное, холодное, болотистое. На днях получил от вас письмо – сильно радовался. Мне скоро на передовую, так что сел сейчас написать вам весточку, не знаю, когда в следующий раз доведется. Ты, папа, пишешь, что трава у вас хорошая наросла и хлеба тоже хорошие. Здесь трава тоже наросла, но косить ее некому – молодых мужчин и женщин нет, остались старики да дети. Хлеб тоже хороший, но только озимый, а ярового почти нет, потому что сеять было некому, да и негде, и семян нет, все немец забрал. В общем, жизнь здесь трудная, в тылу, наверное, легче. А грибы в наших краях нынче есть? Так вот и я в этом году разговелся грибами довольно хорошо. Правда, один раз, но досыта. Произошло это так. Пошел я однажды в разведку и по дороге обратно (а дорога непроходимая, таежная) нашел грибы – молодые обабки и масленки. Я их наломал, пришел домой (который в лесу под брезентом) и со своим другом нажарил. Сковородку мы взяли у повара. А масла нам каждый день по 40 граммов дают. И грибы у нас вышли объеденье!»
А затем был Сталинград. В иных письмах Сухарева домой он прямо указывает на это. Из письма от 3 января 1943 года: «Нахожусь в нескольких километрах южнее Сталинграда. Жизнь моя идет, можно сказать, хорошо. О наших успехах вы узнаете сами из газет и по радио. Фашисты под нашим натиском откатываются на Запад. Тысячи, даже десятки тысяч фрицев кладут свои волчьи головы по дороге из Сталинграда». В других его посланиях название Сталинграда вымарано цензорами, но по смыслу понятно, где происходят описываемые события. Из письма от 29 января 1943 года): «Война здесь идет сейчас жестокая, но скоро фрицу придет конец. Днем и ночью здесь гремят пушки, и каждую секунду свистят пули. А фрицы здесь кладут свои головы каждый день тысячами. И в плен их берут здесь тоже очень много. А посмотрели бы вы на них – какие они худые, голодные и босые. Ведь здесь зима, а они ходят в тонких сапогах и пилотках, да по два-три одеяла на каждом!»
Осенью 1943 года Александр Сухарев воевал на территории Украины. Их полк располагался недалеко от Киева, на правом берегу Днепра. Он много пишет о том, как тяжело находиться так далеко от родных мест, подолгу не получать весточек от близких, и почти ни одного слова – о событиях на фронте. Только однажды промелькнула незамеченная цензурой строка: «К 7 ноября думаем взять Киев». О себе Александр пишет всегда одинаково: «Жив, здоров, чего и вам желаю». И такие короткие сообщения с войны дорогого стоят. Он часто наставляет младших сестер по поводу учебы, просит их не бросать школу, помогать матери. Высказывает тревогу за отца, который к тому времени тоже ушел на фронт, ждет от него писем.
В июне 44-го он сообщает родным, что вновь находится в Москве и опять готовится к отправке на фронт. Вот что он пишет о своей службе младшей сестре Нине: «Служу я в гвардейских частях в звании старший сержант, на должности помощника командира взвода. Служба моя веселая и очень интересная. Часто приходится бывать на передовой». Вот так просто – о сложном, важном и трудном на войне. В октябре он уже шлет привет с Карпат и весьма нерадостно описывает свою жизнь и окружающую природу: «Погода здесь стоит дождливая, если дождь пройдет дня 3-4, то воды – хоть на лодке плавай. Природа тоже неважная. Сами понимаете, что может расти на этих голых сопках! Новостей особенно нет. Все близится к концу, к разгрому этого немецкого зверя. Писем получаю мало. Так далеко от вас, так тоскливо!» Через два месяца их войска оказываются в Польше, и письма оттуда идут еще дольше. Александру Сухареву удалось встретить со всеми вместе Победу. Он погиб уже после 9 мая 1945 года.
Первой похоронку прочитала его сестра Нина. Во времена войны она заканчивала школу, а в свободное время помогала деревенскому почтальону разносить письма. «Как много тогда было писем! – вспоминает она. – Не имея других средств связи, люди, разделенные войной и километрами, часто писали друг другу весточки. А фронтовые письма писали и читали с особым чувством. И ждали их с большим нетерпением. Как радостно было вручать их адресату, и с какой болью в сердце мы несли в дом очередную похоронку! По одному не ходили, только вдвоем, чтобы в трудную минуту поддержать убитую горем семью».
«Ты себя береги для меня»
История семьи Ткачевых достойна отдельной повести. Судьбы ее членов так тесно переплетены с событиями страны, что по событиям личной жизни этих людей можно изучить историю нашего государства. Среди предков ангарчанки Ольги Ткачевой есть и передовики предвоенного производства, и строители Иркутска, и научные работники, позже репрессированные за «связь с иностранными шпионами и подрывную деятельность». Были среди Ткачевых и настоящие герои. «Когда началась война, мой отец Анатолий Ткачев работал главным инженером предприятия «Хакасзолото», – рассказывает Ольга Анатольевна. – Специалисты такого уровня на золотых приисках находились на сталинской брони и не призывались на фронт. Но папа с самого начала был одержим идеей отправиться на войну. Маме он говорил так: «Кто же тогда будет наших девчонок защищать?» И мы с сестрой всегда знали: наш папа – самый сильный и надежный защитник. Он добился своего – летом 42-го года попал в Сталинский сибирский батальон». 16 сентября он пишет домой: «Сегодня у меня знаменательный день: утром выходим на вокзал для погрузки на фронт. Минувшие 2 месяца не прошли даром, у меня теперь специальность – минометчик. Приказом по бригаде я утвержден сержантом, командую отделением, то есть минометным расчетом». «Отец был очень добрым, внимательным, чутким человеком, – рассказывает Ольга Ткачева. – Когда я видела его в последней раз, мне было всего 5 лет, но я хорошо помню его голос, глаза, как он говорил со мной, ласково называл Лекой. Мама была другой – очень сдержанной в проявлении чувств. Но они удивительным образом дополняли друг друга. И это хорошо видно по фронтовой переписке родителей». Вот еще одно сентябрьское послание Анатолия Ткачева жене Анне: «Кончается бумага, а взять негде, потому пишу коротко. Работы много. И как тоскливо без вас! Остаются только мечты о личном, и то бывает это вечером, когда ложишься спать. Я даже ложусь на левый бок. Так тебе было уютнее. Не тоскуй! Помни девиз: больше юмора и философии. Целую. Твой Ткачев». В другом письме они обсуждают возможность передачи через знакомых нужных вещей: «Если она поедет, ты отправь с ней штук 5 или 10 своих писем. Я буду читать в свободные минутки. Если сможешь, – табаку, спичек 2-3 пачки, свечей. Продуктами можно не баловать – я уже привык. Хотелось бы огурчиков малосольных. Да мало ли чего? Целуй девчонок, а себя береги для меня». И следом другая весточка: «Ну вот, опять несколько свободных минут. Я в наряде – начальником караула. Со мной произошла какая-то метаморфоза: раньше я с трудом принимался за письмо и видел в этом только обязанность. А сейчас в этом потребность: пишешь, и кажется, что поговорил с тобой, и от этого делается как-то теплее, уютнее». В других своих письмах он часто упрекает домашних за редкие весточки. Оторванному от семьи человеку кажется, что его забыли. Нет 2-3 дня письма – и бойца уже гложет грусть. О таких обидах можно прочесть практически во всех письмах фронтовиков домой. За ними следуют переживания за судьбы близких. «Такое уж тяжелое время. И мне не легче, хоть я и не жалуюсь, – пишет Анатолий Ткачев в очередном письме. – Однако чувства раскаяния в том, что я сам пошел в армию, у меня нет. Нужно кончать с войной и с полным осознанием от выполненного долга вернуться к счастливой жизни. Аня, ты этим сама проникнута. Поэтому постарайся перенести временную разлуку мужественно, не падай духом. А вернусь я – будем веселиться вместе. Жизнь впереди!»
А впереди были ожесточенные бои. После короткой остановки в столице сибирских минометчиков отправили на передовую под Смоленск. Несмотря на тяжесть военного положения, письма Анатолия Ткачева полны нежности и заботы о близких. Чем дальше он уезжает от дома, тем больше хочет знать новостей из родных мест: «Аня! Сколько у меня для тебя хороших слов, в письме не отписать. Скажу при встрече, если вернусь. А я верю, что вернусь. Чтобы не тосковать, я тебя попрошу: свой досуг больше уделяй девчонкам. Если нужно развлечься, займись с Лекой, мне с ней никогда скучно не было. А с Люсей занимайся, когда настроение получше, ее нужно воспитывать, и она может быть уже другом». Это письмо датировано декабрем 1942 года. А в начале января 43-го Ткачевы получили похоронку. Ольга Анатольевна так вспоминает это событие: «В то время мы маму редко видели. После ухода отца она стала работать на приисках, и вскоре ее назначили начальником участка. Нас с сестрой она отправила жить на дальний прииск, к знакомым. И однажды приехала к нам вся в слезах. Обычно такая скупая на эмоции, в тот раз она сгребла нас с Люсей в охапку и прошептала с отчаянием: «Давайте все умрем!» Мы поняли, что произошло что-то плохое, что папа больше не вернется домой. А через месяц от него пришло последнее письмо с наставлениями и пожеланиями спокойной жизни. И не было ничего горше этого письма».
Всего Анатолий Ткачев успел отправить с фронта 17 писем. Его супруга долгие десятилетия бережно хранила эти весточки и до самой своей смерти не показывала дочерям. Почему? Возможно, не хотела, чтобы дети прочли, как сильно тосковал по ним отец на фронте, как обижался за редкие письма. «Мне так и не удалось побывать на его могиле, – говорит Ольга Анатольевна. – Долгие годы мы вообще не могли найти место его захоронения, и лишь недавно пришел ответ из Подольского военкомата, что он покоится на Демяхинском воинском кладбище в Калининской области». Анатолий Ткачев погиб 27 декабря 1942 года. По рассказам очевидцев, это случилось после ожесточенного боя. В ходе сражения расчету минометчиков под руководством Ткачева была поставлена задача отвлекать на себя внимание немцев, пока остальные отделения обходят врага с тылу, зажимая его в смертельное кольцо. Когда грохот канонады смолк, шальной одиночный снаряд попал в телегу с боеприпасами. От взрыва погиб весь расчет минометчиков. И в далекую Хакасию перестали лететь белыми птицами письма, полные любви к жене и детям и заботы о них.