В рамках операции «Семья», проводимой УВД по АМО, журналисты вместе с инспектором ОМ-1 Светланой Домбаевой 28 апреля отправились в рейд по неблагополучным семьям Ангарского района.
Как выяснилось, наибольший процент неблагополучных семей от общего числа населения приходится на микрорайоны Цементный, Китой и Шеститысячник. Мы посетили последний.
Первая семья проживает в общежитии Шеститысячника. Уже одно место жительства говорит само за себя – городские «общаги» по сравнению с этой кажутся раем небесным. Из-за закрытой двери одной из комнат раздаются крики. Оказывается, это и есть подопечные нашего инспектора. Когда дверь открывают, выясняется: бабушка орет на внучку. Причина, по ее словам, более чем весомая: девочка с 11 часов утра (на часах полчетвертого дня) не может сесть за уроки.
Со слезами на глазах нерадивая ученица садится за учебники. Прямо на диван (он же кровать). Пишет на табуретке. На вопрос инспектора, почему у ребенка нет места для уроков, бабушка отвечает: «Место есть (в углу и вправду стоит старый стол – авт.). Просто дети не хотят за ним сидеть».
Мать семейства и ее сожитель на работе. После последней проверки женщина взялась за ум, закодировалась от спиртного, работает на производстве. Теперь в комнатушке на 12 «квадратах» более-менее чисто, хоть здесь и живут семь человек (мать, ее сожитель, бабушка и четверо детей). Холодильник доверху набит продуктами. С усердным гудением стирает хорошая машина-автомат. На плите булькает суп. Дети посещают школу. Вот еще бы отношения в семье изменить...
Трехлетняя малышка сидит на кровати без штанов. На просьбу инспектора одеть ребенка бабушка отвечает: «Я вот ей колготки положила, она не хочет надевать!» В комнату заходит пятый ребенок этой семьи – старшая дочь, которая теперь живет в соседней комнате. На днях ей исполнилось 18 и она уже выпала «из-под крыла» инспектора. На руках у девушки – свой годовалый ребенок.
Одевать сестру юная мать отказалась наотрез: «Мне есть кому колготки менять!» Пришлось малышке справляться с одежкой самой. И, к удивлению городских мам-журналистов, у нее это отменно получилось. Не хуже, чем у взрослого. А что еще маленькому человеку делать, если в семье такие «чуткие» родственники и такие порядки? Не с голым же задом ходить...
Однако эта семья, по словам инспектора, все же на хорошем счету. Есть куда более испорченные «экземпляры». По следующему адресу нам просто не открыли дверь, хотя за дверью был слышен детский крик и голос взрослого человека. Здесь в двухкомнатной квартире в кирпичном доме обитает мать с двумя детьми. Детей из семьи уже изымали, но, увидев, что женщина исправилась, вернули назад. Теперь она ученая: если выпившая или в квартире грязно, дверь не откроет. Хотя это не спасет ее от направления материалов на комиссию.
В третьей квартире, в деревянном бараке по соседству, живет еще одна мать-одиночка. Дверь нам открыла вполне ухоженная женщина. Кстати, даже сокрушалась, что мы прошлись по свежевымытому полу, что в таких семьях, по словам инспектора, бывает крайне редко. Видно: когда-то квартира обставлялась и ремонтировалась с любовью. Но теперь везде нужен ремонт. Одна из комнат заперта – там хозяйка уже ободрала обои, подготовила под ремонт. Продукты в холодильнике имеются, правда, в небольшом количестве. Пока женщина не работает, ей помогают родственники. Младший сын-дошкольник находится у бабушки, старшего мать позвала к инспектору из огорода. Двенадцатилетний подросток и стал причиной визита милиции (мама не пьет уже два года). Он прогуливает школу, не успевает по большинству предметов.
Язык у мальчишки «подвешенный». Он говорит, что понятия не имеет, как учится, ведь оценки за год еще не выставляли. Мать уверяет, что старший сын не безнадзорный – домой приходит вовремя, после 23.00 («комендантский час» для подростков) не гуляет. Она радушно провожает визитеров за дверь, а сын идет к подросткам лет семнадцати на крыльцо барака. Видимо, перекурить и поговорить «за нелегкую жизнь».
Последняя семья живет в бараке напротив. Тут в огромной загаженной «двушке» проживает молодая девушка с матерью и полуторагодовалой дочкой. Окна в квартире не открываются, тараканы гуляют пешком, но еды нет даже для них. В холодильнике ЗИЛ советских времен «мышь повесилась». Из продуктов имеется булка хлеба, рис. В банках для крупы – немного макарон. Никаких фруктов и соков ребенок не видит. Мамаша неплохо одета, в руках – ярко-розовый сотовый телефон, с которого она не переставая шлет смс. Проверку она встретила в штыки. Еще бы: горе-мать не водит ребенка в поликлинику – на вопрос инспектора, когда она с дочкой была у врача, отвечает: «Да не помню я!» Не появляется, когда ее вызывают в милицию. Инспектору она заявила, что работает диспетчером в такси. Но соседи наперебой уверяют, что девушка – проститутка. И от ее ночной «работы» устал весь подъезд. Бабушка тоже не работает. Говорит, что устраивается. Однако, несмотря на то, что злоупотребляет спиртным, за малышкой все же следит. Именно она привела ребенка на единственную в жизни девочки прививку неделю назад. Жаль, но, скорее всего, с внучкой ей придется расстаться. Дело будет передано на комиссию, и, возможно, опека решит забрать ребенка из семьи.
Мамаша нервно орет, что отдаст девочку только через свой труп. Если честно, на взгляд нормального человека, ребенок в этом случае ну ничего не потеряет...
На обратном пути в город инспектор рассказывает, что всего в этом маленьком поселке на учете состоит около 30 неблагополучных семей. Многие, как мы убедились, уже не в первом поколении. Наша последняя «мать-героиня» сама выросла при пьющей матери в такой же грязи. Школу бросила, едва научившись читать. Теперь за ошибки – свои и своих родителей – она, скорее всего, поплатится самым дорогим – дочерью.