Нынешний год выдался щедрым на юбилеи. Вместе с Ангарском и Иркутском в юбилейный ряд попала ангарская художница Евгения Прокопенко, ровно четверть века проработавшая преподавателем в художественной школе №1. Хотя на самом деле с этой школой ее жизнь связана намного дольше.
Прежде чем прийти сюда в качестве педагога, Женя была здесь ученицей. Она помнит время, когда художественная школа располагалась в одном крыле школы №7, что в 11 микрорайоне, а затем переехала в здание, где сейчас находится Ангарский промышленно-экономический техникум. В свое сегодняшнее здание на улице Маяковского школа перебралась, когда Женя училась в Иркутском художественном училище. Получив после его окончания квалификацию преподавателя, она в течение года вела изокружок во Дворце пионеров. А потом пришла в родную школу и больше места работы не меняла.
– Женя, вы великолепный художник, но при этом 25 лет отдали преподаванию. Почему?
– Я училась на преподавателя, и мне очень нравится работать с детьми. Когда 25 лет назад, после обычной в таких случаях адаптации, погрузилась в работу, поняла, что это – мое. Мое – придумывать задания, начинать вместе с учениками что-то новое. Ведь учитель все время учится. Уже будучи преподавателем, я открыла для себя техники батик и гобелен, всю прикладную работу, которой сейчас занимаюсь: например, древнейшую мезенскую и яркую городецкую росписи. Да и, если честно, одной кистью сегодня прокормиться невозможно. Художник живет на то, что он получает от продажи картин. В Ангарске с этим туго – вы поспрашивайте художников, как они существуют. Но ведь, кроме хлеба насущного, нужно купить холст, краски, рамы и многое другое, а все это сегодня недешево стоит!
– В таком случае, не притесняет ли в вас преподаватель художника?
– Нет, наоборот: питает его, помогает существовать. Творчество все эти годы шло параллельно с преподаванием. Раньше мы выезжали на творческие дачи – в Листвянку или под Вышний Волочок, в «Академичку» (Академическую дачу имени Ильи Репина). Два месяца работы в окружении маститых живописцев, творческий отчет, обмен опытом, непередаваемые эмоции... Действительно – академия для художников. Там же подбирался материал для будущих занятий с детьми. Ездили, и даже с учениками, на пленэры – по старым дорогам, под Киренск, на Аршан. Сейчас эта практика, к сожалению, утеряна. Художник волен набираться впечатлений как ему угодно, в силу своих возможностей.
– За эти годы у вас было множество учеников. Наверняка вы сравниваете тех, что занимались в школе 20 лет назад, с теми, которые учатся теперь. Какими вы находите современных детей?
– Я не могу сказать, что они стали хуже или лучше. Всегда были прогульщики, лентяи, были и «звездочки». Одно знаю точно – это другие дети, они изменились. Жизнь стала жестче. Дети часто брошены, потому что родители вынуждены все свои силы отдавать зарабатыванию денег. Сегодняшние дети порой не имеют элементарного понятия о добре и зле, что можно и чего нельзя. Педагогу приходится восполнять эти пробелы. А в остальном они те же. Вообще, работа накладывает сильный отпечаток на человека. С ребятишками не стареешь, по крайней мере, чувствуешь себя моложе. Все время пребываешь в «стране чудес». Дети – это позитив. Они никогда не боятся экспериментов. И мне не позволяют топтаться на месте, не дают закостенеть, одеревенеть. Несмотря на то, что у них появились сотовые телефоны и компьютеры.
– Как ваши ученики относятся к тому, что вы не только им преподаете художественные дисциплины, но и сами пишете картины?
– Удивительно, но они их понимают. Те, кто видел мои работы, знает – о легком я не пишу. После открытия весной этого года моей персональной выставки в выставочном зале городского музея я много раз слышала вопросы: «Почему у вас такие мрачные работы? Почему вы предпочитаете такие темные краски?» Дети тоже побывали на этой выставке. Они долго ходили по залу, и никто не спросил, почему у меня такие мрачные картины. Может быть, дело в том, что мы с ними легко находим общий язык и они хорошо меня знают?
– А вам самой не тяжело писать заброшенные дома, покосившиеся полуразвалившиеся избушки, безжизненные деревья?
– Любой художник, будь он любителем, копиистом или закоренелым реалистом, не просто копирует действительность и запечатлевает окружающую красоту. У него гораздо более важная миссия в этом мире. Он создает художественное произведение, одухотворенное мыслью. Он волен выбирать для этого любой жанр и любые средства, писать хоть пальцами, хоть обратным концом кисти. Другое дело, что люди, далекие от искусства, его не понимают. Этому тоже надо учиться – так же, как мы учимся читать. В Ангарске мало людей, умеющих «читать» произведения художников.
Мне говорят: картины должны нести радость. Я с этим согласна. У нас много художников, несущих радость. И их становится все больше. Потому что драматичные полотна никто не покупает. А я пишу трагичные картины, и не жалею об этом. Это материал для самых тонких струн души. Потому что есть водевили и комедии, а есть Достоевский и Толстой. Я не приравниваю себя к ним, просто считаю, что народу сейчас надо не пиво шашлыками заедать, а пересматривать такие фильмы, как «Белый Бим Черное ухо», «А зори здесь тихие», «Хатико». Чтоб било по самому больному, не отпускало, не позволяло убаюкивать себя – жизнь заканчивается очень быстро.
– Но ведь есть такие зрители, кто понимает ваши работы?
– Конечно. Один из последних примеров: на той же персональной выставке я познакомилась с женщиной, приехавшей из Санкт-Петербурга. Она долго рассматривала картины и плакала. Рассказала, что в одной из них увидела дом своего детства, знакомый ей по рассказам бабушки.
– В вашей жизни были примеры того, как искусство способно изменить людей?
– Вы наверняка знаете, что существует арт-терапия. У детей, занимающихся искусством, появляется душевная тонкость, индивидуальность, не говоря уже о том, что они вырастают более развитыми людьми. И у них, кстати, не остается времени на плохие компании и дурные поступки. А если вам нужен конкретный пример – то обратите внимание на забор возле моей мастерской в 84 квартале. Мы вместе с преподавателем Светланой Гимерьяновой и нашими выпускниками и учениками 3-4 классов по просьбе управляющей компании устроили акцию к юбилею Ангарска, расписав обычный блочный забор тропическими птицами и бабочками. Из окна не раз наблюдала, как, проходя мимо наших попугаев и туканов, люди останавливались, возвращались к началу забора и уже не спеша рассматривали роспись. Видела, как затонированная с ног до головы машина, рванув было по нашей дороге, тормознула, задним ходом вернулась к началу и уже медленно проехала вдоль забора. Люди подходят, благодарят. Забор становится легендарным – здесь уже назначают свидания. Значит, искусство обладает силой.
– Профессия преподавателя сейчас не из самых уважаемых. И тем не менее вам она близка...
– Одно из моих жизненных правил: любая профессия должна быть уважаема. Отец Владимир Килин как-то сказал, что преподавание сродни пасторскому служению. Наверное, это моя жизненная миссия. До первого сентября осталось не так много. Я уже придумала новые задания для своих учеников. Пока есть силы и творческие планы, буду работать...