Людмила Михайловна и Степан Васильевич Бутуевы прожили вместе 40 лет. Вырастили пятерых детей. Дружная рабочая семья уже приросла и внуками. Но в 2007 году пришло несчастье – Степана Васильевича сразил инсульт.
Благодаря стараниям медиков и уходу жены он выкарабкался, можно считать, с того света. Снова начал ходить, жить нормальной жизнью. Как мог помогал близким по дому. Даже в магазин всегда ходил только сам. Как-то зимой кто-то из соседей пошутил: «Ты куда, Степан, столько продуктов тащишь, будто последний день живешь!» Шутка оказалась пророческой. Степану Бутуеву не суждено было пережить ту зиму.
«Шестого декабря я повела мужа в поликлинику №1, где он наблюдался, – со слезами на глазах рассказывает Людмила Бутуева. – С начала декабря у него резко ухудшилось состояние здоровья, появились странные отеки на ногах, покраснения. Сдали анализы, врач Нина Жукова сказала – все в норме. А ноги, это, мол, у вас подагра. Прописала лечение, которое мы, конечно же, неукоснительно выполняли. Но лучше не становилось.
14 декабря терапевт Жукова пошла нам навстречу – дала направление на госпитализацию в больницу МСЧ-36. Мы приехали ложиться в стационар, но врач приемного покоя заверил – показаний для экстренной госпитализации нет. Сказал проситься у лечащего врача на плановую госпитализацию. А пока дообследоваться в амбулаторном порядке».
Через день состояние еще ухудшилось. По словам Людмилы Михайловны, в моче у мужа появилась кровь. На дом Бутуевы вызвали участкового врача Нину Жукову. Она дала направление на консультацию в онкологический диспансер. 23 декабря онколог Светлана Чаюк осмотрела пациента. Заподозрила опухоль пищевода, сделали ФГС.
«А потом у моего мужа взяли анализы, – рассказывает Людмила Михайловна, – и как только они были готовы, врач заявила: «Две дуры (я с дочкой) привезли третьего дурака! Это не наш пациент, срочно езжайте в БСМП!». Мы вызвали такси, приехали в БСМП. Муж уже сидеть нормально не мог! Но врач приемного покоя, продержав нас в приемной больше двух часов, сказала: «У нас не дежурный день, езжайте в МСЧ-36». И даже смотреть на Степана не стала!»
Бутуевы на машине «скорой» приехали в МСЧ-36. На этот раз его безоговорочно госпитализировали, ведь состояние было крайне тяжелым. Степан Бутуев был переведен в отделение реанимации, но даже там не смогли справиться с запущенным заболеванием. Спустя 3 дня, 27 декабря, в 8.30 утра, мужчина скончался в присутствии жены и детей.
Врачи были уверены – погубила Степана Бутуева почечная недостаточность. Но вот причины столь быстро развившегося заболевания неизвестны. Родственникам предложили вскрытие, от которого они, по религиозным мотивам, отказались. «Моего бедного мужа и так столько перед смертью мучили, а теперь еще и над телом измываться?! Мы не дадим!» – Людмила Михайловна встала на защиту тела мужа стеной.
Похоронили Степана Васильевича по христианским обычаям. Ну а после положенных 40 дней траура Людмила Михайловна пошла по медицинским кабинетам искать справедливости: «Я хотела, чтобы виновные были наказаны. Почему лечащий врач не увидела признаки приближающегося грозного заболевания, ведь мой муж после инсульта был на инвалидности, регулярно ходил к ней на прием?! Почему в МСЧ-36 в первый раз отказали в госпитализации, когда было направление? Почему из БСМП пациента в крайне тяжелом состоянии заставили ехать через весь город в МСЧ-36? У нас что, клятву Гиппократа уже отменили?! Кучу бумажек мне во всех инстанциях написали, но никто не наказан. А мужа нет...»
Какие же «бумажки» получили родственники?
8 февраля 2011 года в горбольнице №1 было проведено служебное расследование. С участкового терапевта Нины Жуковой взята объяснительная по наблюдению и лечению Степана Бутуева. По заключению этой комиссии: «тактика участкового врача-терапевта по ведению данного пациента была верной. Вины участкового врача в смертельном исходе пациента нет».
А вот в МСЧ вердикт от 18 февраля того же года был другим. Медицинская комиссия этого учреждения отметила «неудовлетворительное амбулаторное ведение пациента, так как установление данного диагноза вполне возможно на догоспитальном этапе». С себя ответственность за отказ в первой госпитализации 14 декабря 2010 года тем временем МСЧ-36 снимает. «14.12.2010 года врачом было дано необоснованное направление на экстренную госпитализацию в МСЧ-36. Пациент нуждался в плановой госпитализации по месту жительства».
Вот так врачи в письменном виде отзывались о работе коллег, переваливая вину со своих плеч на плечи собратьев. Людмила Бутуева обратилась в управление здравоохранения администрации АМО. 25 февраля оттуда пришел ответ. Экспертное заключение по вопросу того, кто именно виноват в смерти ее мужа, вдова получила 16 марта. Сделали его главные специалисты Иркутской области. Однако когда убитая горем женщина увидела это заключение, она поняла – круг замкнулся. Главному специалисту-эксперту терапевту министерства здравоохранения Иркутской области Ирине Шеинской по картам больного и его историям болезней не представилось возможным сделать заключение о качестве медицинской помощи. И даже причину летального исхода эксперт устанавливать не стала, мотивируя это отказом родственников от вскрытия. Что уж о наказании виновных говорить...
Людмила Бутуева снова пошла в управление здравоохранения. И там ей сообщили: врач Жукова (согласно бумагам горбольницы №1 ни в чем не виновная) лишена дифнадбавки и квартальной премии. За что? За Степана Бутуева! Но с должности доктора не сняли, и она по-прежнему ведет прием.
«Что это за издевательство? Если она невиновна, то почему наказывают? А если виновна, то почему не судят, не снимают с должности?! – Людмила Бутуева пришла искать справедливости в газету».
Мы, в свою очередь изучив все бумаги, в которых доктора «поливали» друг друга после смерти пациента, за комментариями обратились в управление здравоохранения администрации АМО.
Ольга Кощина, заместитель начальника управления здравоохранения по организации медицинской помощи взрослому населению, хорошо знает ситуацию со Степаном Бутуевым. Она уверена – виновные понесли бы наказание, не откажись родственники от вскрытия.
«Понятно, что когда близкий человек умер, не до этого. Родственники убиты горем, – рассказала Ольга Николаевна. – Но если ситуация такая проблемная, нужно было переступить через себя и обязательно провести вскрытие. Только оно могло доказать неправоту лечащего врача и быть доказательством в суде. Многие люди это уже понимают. И если еще два года назад у нас вскрывали 50 процентов умерших, то теперь больше 80 процентов. Даже иркутские эксперты указали нам на невозможность проведения исследования без вскрытия».
А то, что пациент умер не на дому, а в медицинском учреждении, и его лечили от какого-то заболевания, которое, кстати, указано и в справке о смерти, ни о чем не говорит.
«К сожалению, поговорка о том, что у каждого врача есть свое персональное кладбище, еще себя не изжила. Примерно 20 процентов заболеваний развиваются не так, как написано в медицинских учебниках. Быстро, атипично. И некоторые пациенты умирают. Можем ли мы наказать врача, если он лечил, как написано в учебнике? Если каждого врача за это наказывать, будет некому лечить...» – говорит Ольга Николаевна. Она по своему опыту хирурга знает: смертность в больницах – явление постоянное. Но тем не менее Нину Жукову наказали.
«Да, мы лишили ее премии и дифнадбавки, – сообщила начальник управления здравоохранения Марина Сасина. – Но я не имею права уволить врача без решения суда. Я объясняла, что родственникам умершего нужно обратиться в суд. Но шансы выиграть его без вскрытия малы».
А как же обвинительное заключение коллег-врачей из МСЧ-36? Ведь его не абы кто писал – экспертный совет лечебного учреждения во главе с главврачом! «В этой ситуации виноваты, если на то пошло, все. Да, лечащий врач не разглядел атипично протекающее заболевание. Но почему его не увидели и в приемном покое МСЧ-36 14 декабря, когда пациента еще можно было спасти», – говорит Ольга Кощина.
Теперь обвинять друг друга поздно. Человека не вернешь. Может, хоть его вдове чем-то помогут, по-человечески?
«Нам жаль Людмилу Михайловну, мы понимаем ее состояние, – говорит Марина Сасина. – Поэтому договорились через совет ветеранов оформить ей, как ветерану труда, путевку в санаторий. Ей нужно подлечиться, вернуться к нормальной жизни.
Скоро она отправится на лечение... Ну а как быть с вопиющим случаем в БСМП? Почему больница отказала в помощи тяжелому пациенту, сославшись на «не дежурный» день? И что это вообще за понятие такое – «дежурный день», если тяжелый пациент уже в стационаре, а его оттуда выгоняют?
«Эти «дежурные дни» – бич нашего здравоохранения, – уверена Ольга Кощина. – Сейчас все больницы работают по муниципальному заказу. То есть сегодня вам оплачивают пребывание пациентов, а завтра – уже нет. Завтра деньги будет получать другой стационар. Поэтому больницы и отправляют экстренных пациентов к тем, кто сегодня за них деньги получает. Кому хочется оказывать помощь бесплатно? Но на самом деле это ужасно. Многие ангарчане уже с этим столкнулись. Если приезжаешь в больницу сам, не на «скорой» (ее работники знают, куда и в какие дни положено возить пациентов), то врачи могут отправить в «дежурную». Изменить что-то глобально мы не можем. Хотя к личности врача, дававшего клятву Гиппократа и выставляющего за дверь тяжелого пациента, конечно, претензий много, к нему нельзя приставить круглосуточное наблюдение... Надеемся, одноканальная система финансирования здравоохранения, которую введут по всей стране в 2012 году, изменит эту порочную практику. И деньги будут идти в больницы не за какими-то «дежурными днями», а за живыми людьми-пациентами.
Единственное, чем могу утешить родных Степана Бутуева, несмотря на наличие в БСМП аппаратов искусственной почки, эти современные машины не сыграли бы решающей роли в его спасении. «Почки» предназначены для больных с хронической почечной недостаточностью, которые живут с таким диагнозом годами, а здесь речь идет об остром заболевании. И его лечат совсем другими методами».
Больше Людмиле Бутуевой обращаться некуда. Даже дети стали уговаривать: «Мама, успокойся. Папу не вернешь, а ты себя погубишь!»
Может, и правда нужно съездить в санаторий, а потом к детям и внукам? А к врачу, если что, как обращаться? Управление здравоохранения и тут пошло женщине навстречу – вместо Жуковой, одно имя которой вызывает слезы, она будет наблюдаться у другого терапевта.
Будет ли он более компетентен, чем предыдущий? Надеемся. И дай нам бог попадать к тем врачам, у которых «личное кладбище» меньше, чем у других. Не в силу молодости, а в силу профессионализма и доброго, человеческого отношения к больным людям...