3 августа ангарчанке Евдокии Корнеевой исполнилось 93 года, но никто из знакомых и родных не поздравил бабушку с очередной датой рождения. День для нее прошел как и все другие – одиноко, серо и мрачно. Прокрутив мысленно в памяти свое прошлое, горько выплакавшись в подушку, старушка взяла тетрадный листок и дрожащей рукой вывела на нем: «Прошение к людям города Ангарска от пенсионерки Евдокии Васильевны Корнеевой…»
Содержание письма, пришедшего в нашу редакцию, сложно понять из-за неразборчивого старческого почерка. Однако было очевидно – это крик души. Отправившись по указанному на конверте адресу, я встретилась с автором послания.
На мой стук дверь открыл седой старик. «Проходите, Евдокия там», – указывая на комнату, сказал он и ушел. Переступив порог квартиры, я почувствовала спертый запах – такой, что хоть святых выноси. В комнате на диване сидела сгорбившись бабушка. Рядом на грязном полу стоял ночной горшок, откуда и распространялся тошнотворный дух.
Оперевшись на трость, старушка поднялась и, тяжело вздохнув, плюхнулась в кресло.
– Спасибо, что пришли, миленькая. Я плохо вижу и почти не слышу. Вы пересядьте ко мне поближе и – если что – погромче прямо в ухо мне кричите, – сказала она.
Чувствуя, что моя собеседница настроена на долгий разговор, я попросила у нее разрешения открыть форточку, но вспомнила про жалобы на слух и открыла окно, не дожидаясь ответа.
Помолчав немного, Евдокия Васильевна начала свой рассказ. Оказывается, когда-то у нее была большая и дружная семья – муж и шестеро детей. Жили в достатке, вместе с мужем Борисом Корнеевым трудились на стройке. Когда сыновья и единственная дочка Нина подросли, тоже пошли работать по стопам родителей в АУС-16.
– Эту трехкомнатную квартиру нашей семье стройка выделила в июне 1969 года. Соседи у нас были очень хорошие, жили как одна семья – и в горе и в радости вместе. Но сейчас кто-то умер, кто-то переехал в другой район города. Теперь я даже не знаю, что за люди у меня за стенкой живут. А на улицу я уже несколько лет не выходила, куда мне с больными ногами!
Старушка поведала, что в начале 90-х в ее судьбе началась черная полоса. Один за другим – с интервалом в год – стали умирать сыновья.
– Они у меня такие добрые, внимательные, красивые были! – утирая слезы, говорит Евдокия Васильевна. – Санька в 1991 году умер, голову ему кто-то пробил. Вовка в то время жил в Тулунском районе. Он женился, дети пошли, я ему дом заливной хороший купила, помогала как могла. Но что-то в семье не заладилось. Вернулся ко мне больной, парализованный. Я дачу держала, он помогал мне на рынке саженцы продавать. Однажды ему плохо стало, увезли в больницу, а вскоре он скончался. Еще один сын, Коля, работал в котельной на стройке. В 1993 году поехал в родительский день на кладбище, а после отправился на дачу. В тот день он домой не пришел, я искала его по знакомым. А после мне сообщили страшную новость. Оказывается, моего сына убили на даче, затем сбросили в подвал, а дом подожгли.
Евдокия Васильевна замолчала, чувствовалось, что ей больно говорить об этой трагедии. Глядя в одну точку, она ушла в себя и несколько минут ничего не говорила.
– А почему вы меня про мужа моего ничего не спрашиваете? – вдруг встрепенулась она. – Борис мой всю войну прошел, медалей и орденов у него было не счесть. Очень хорошим человеком был, на стройке все его уважали. Когда сыновья наши стали умирать, Боря сильно переживал. В 1995 году сердце его не выдержало, остановилось. Он ушел, а меня оставил одну век доживать.
Когда бабушка начала рассказывать о своем младшем сыне Олеге, по ее щекам снова покатились слезы.
– Я всех сыновей хоронила сама, кроме Олежки. Он умер, не дожив до 50 лет, всего полтора года назад. Трудяга был каких еще поискать! Чтобы свою семью как положено содержать, он и шапки шил, и экспедитором работал. За такой труд здоровьем своим поплатился. Что-то с легкими у него произошло. В областную больницу увезли, но врачи не смогли ему помочь. На похороны я не пошла и не видела его могилку. Так мне кажется, будто Олег живой, просто у него нет времени навестить свою старую мать...
Потеряв всех своих любимых мужчин, Евдокия Васильевна занялась поисками дочери Нины. Последний раз она видела ее в 1995 году. В июле 2006 года бабушка узнала, что дочь отбывает наказание в колонии. Больше информации о ней не было.
– Я написала в передачу «Жди меня», чтобы помогли найти Нину, и заявление в розыск подавала. Мне говорят, что найти дочку можно, но за это нужно платить, а сколько, не сказали.
Как мне теперь жить, что делать? Соцработник ко мне, конечно, приходит, хлеб и другие продукты покупает. Но у сотрудницы таких, как я, десять человек, она и не обязана за старым больным человеком ухаживать. Чтобы совсем не оставаться одной, я взяла к себе на постой квартиранта. Деду 83 года, он инвалид, сам еле ходит, но хоть «скорую» теперь есть кому вызвать. Мне в дом престарелых много раз предлагали перейти жить – отказалась. Нельзя мне туда: вдруг дочка вернется или внуки придут меня навестить? Кто их здесь встретит? – сказала в завершение своего печального монолога бабушка.
Провожая меня, Евдокия Васильевна вдруг вспомнила о своем «прошении», которое она адресовала «людям города Ангарска».
– А хочу я лишь одного – простого человеческого понимания. Чтобы в праздники мне хоть кто-нибудь открытку принес и доброе слово сказал...