Есть на территории Ангарского района замечательное место – Широкая Падь. Здесь особая энергетика, здесь солнце светит ярче и трава зеленее – на самой высокой сопке Широкой хорошо бы храм построить. Такое благолепие вокруг!
Широкая Падь последние годы имела статус заказника – здесь до сих пор растут «краснокнижные» растения, здесь нашли себе убежище от «оголодавших» браконьеров и кормежку в снега и морозы дикие животные, которых на остальной территории Ангарского района практически выбили.
Широкая Падь как нельзя лучше подходит для зимнего обитания косули – на территории заказника много «южнонаправленных крутяков» (на них толщина снежного покрова меньше и снег сходит быстрее, косуля в состоянии добыть себе корм), здесь хороший сосняк, достаточная кормовая база. Все годы существования Широкой Пади в статусе заказника ее территорию и обитателей охраняют госинспектор охотнадзора Андрей Графеев и его отец Анатолий Графеев, много лет проработавший в заказнике. Кроме того, они выполняют еще одну очень важную задачу – подкармливают животных в зимнее время. На 2300 гектарах заказника (надо отметить, что для заказника это очень скромная площадь) расположены 22 кормушки. За зиму закладки в них по нескольку раз подновляются. Там сено и зерно, веники и соль. Устроить на такой местности кормушки – дело непростое. Не везде на транспорте подъедешь – приходится и на своем горбу подкормку на сопки таскать. В общем, это тяжкий труд, который по достоинству, наверное, могут оценить только те, кому предназначается содержимое кормушек. Оттого уцелевшие в округе животные приходят в Широкую, когда в помощи и покое нуждаются.
Но земля заказника, к сожалению, притягивает не только косуль, кабанов, изюбрей и лосей. Здесь словно медом намазано для разного рода вооруженных пакостников. Заскочил, стрельнул и убежал, как шакал, озираясь, чтобы за шкирку не схватили. Так и живет Широкая Падь в последние годы. Больше уповая на господа бога, чем на людскую сознательность.
Но браконьеры, любители легкой и подлой добычи, – не единственная напасть для Широкой. Самая ценная часть заказника – это его сосняки. Деловая древесина с территории водоохранной зоны стоит дорого. И добыть ее легко. Дорога рядом. Пили, грузи, вози. Но валить на территории Широкой лес внаглую, бесповодно лесным ворам неловко. А ну как строго спросят? Они и нашли способ обогащаться, внешне почти законный и логичный: пострадавший в результате пожара лес нужно убирать, если лесопатолог дает положительное заключение. Такой лес идет вне выделенного лимита.
За пожарами дело не стало. Раньше, когда эта воровская схема уничтожения леса в масштабах государства не действовала, лес в таких объемах и не горел. А сейчас как прорвало. В этом смысле Широкая Падь страдает так же, как и прочие территории, богатые лесом. В 2006 году страшный пожар выкосил значительную часть заказника. А спустя несколько месяцев на этом горелище закипели лесозаготовительные работы. Тогда самую ценную – покрытую сосняком – часть заказника лесорубы существенно пощипали. Но выкосили, конечно, не все. Сосняк все-таки остался.
Следующая попытка отхватить очередной его кусок случилась на днях. По официальной информации, сообщенной территориальным управлением агентства лесного хозяйства Иркутской области по Усольскому лесничеству в ЕДДС, пожар в Широкой случился 7 мая, и пострадавшая от огня площадь заказника составила 15 га (из них 12 га – лесная территория, три га – поле и болотина). Так ли это на самом деле?
Мы выехали на территорию заказника, чтобы увидеть масштабы произошедшего своими глазами. Объехали сгоревшую часть территории по периметру. Поговорили с очевидцами: люди утверждают, что заказник горел не один, а три дня, а именно – с 7 по 9 мая включительно. Только на следующий день после обнаружения пожар начали тушить, технику к месту подтянули. Трое суток горела Широкая. В результате от огня пострадало не менее половины его территории – около 1000 га, а никак не 15. Заказник подпалили намеренно. В нескольких местах. Этому есть неоспоримые доказательства. Поджигателям пришлось изрядно потрудиться. Погода в момент поджога, видимо, была безветренной, огонь разгорался лениво. Часть поля со стороны реки горела вяло – огонь даже не перекинулся на другую часть поля, через дорогу, не тронутую плугом. Между несколькими очагами есть не пострадавшие от огня площади.
И горела бы дальше Широкая Падь, если бы дождь не пошел. Сейчас эта часть заказника похожа на кладбище – обугленный лес, в котором стоит мертвая тишина. Все его мелкие обитатели на этой территории уничтожены огнем, часть более крупных животных могла спастись бегством, а кто-то просто задохнулся в дыму. До сих пор на территории пожара дымятся колодины, зияют чадящие ямы на месте выгоревших муравейников. Самки глухаря и других птиц, гнездящихся на земле, живьем сгорели на яйцах, но не покинули гнезд. Половина из 22 кормушек превратилась в прах.
Почему все это произошло? Быть может, за федеральный лес у нас никто не отвечает? Отвечает. Во время пожара на территории заказника находились сотрудники лесхоза и лесничества. Народу было не меньше двух десятков человек, техники нагнали – и тракторы, и бульдозеры, и водовозки (не говоря уже о воздуходувках и ранцах, которыми были экипированы лесники). Тогда почему такой результат имеем, почему трое суток огонь хозяйничал на территории, сжирая ее в том направлении, куда ветер дул? Люди работать не умеют или не хотят?
Следы присутствия лесников на пепелище есть. Вот, например, бульдозер прошел по сопкам посреди заказника, продрав по старому волоку противопожарную полосу. Но почему бульдозером прошли так далеко, ведь противопожарную полосу можно было сделать гораздо ближе к очагу – по другому волоку? Раньше-то подсуетиться нельзя было? Почему трое суток ждали? Есть на пожарище и другие следы пребывания лесников: они пометили территорию консервными банками и пивными бутылками. Мало без них в лесу гадят! Так то люди посторонние – а тут штатные сотрудники, которые лес должны беречь и охранять!
В общем, картина удручающая. Страшное пепелище, площадь которого была бы еще больше, если бы боженька дождя не послал.
На все очевидные «почему» я попросила ответить Александра Ситникова, ответственного за Ангарский участок территориального управления агентства лесного хозяйства Иркутской области по Усольскому району. Он ответил следующее:
«7 мая, в 14.30, по информации ЕДДС, на территории 72 квартала Одинской дачи была зафиксирована термоточка. Конкретное место – район впадения Тойсука в Китой. Предположительно, причиной возгорания был костер, оставленный рыбаками на берегу Тойсука. Хотя у нас есть свои неофициальные догадки: очень сильно лезут к нам усольские лесозаготовители. Почему их интересует именно Широкая Падь – понятно: достаточно посмотреть, сколько леса осталось на территории Усольского района… А здесь, в водоохранной зоне, древесина особо ценная. И вывозить легко.
По официальной информации, в момент обнаружения площадь очага составляла пять гектаров, из них два гектара – болото и степь, три гектара – лес. Время ликвидации поставили в эти же сутки – 7 мая, так как есть установка: пожар не должен гореть более суток. Выставленная площадь пожара – 15 га. Нам было приказано прекратить пожар на этой площади.
Хотя реально от огня пострадала, конечно же, большая площадь, чем официально указывается. Сколько именно? Быть может, 500 га – это по самым скромным подсчетам. Почему так много сгорело? Огонь распространялся не из одного очага. Протяженность одновременного возгорания была большой. Очаги были отдельными пятаками, которые потом соединились. Считаю, что это были поджоги. Были видны следы УАЗа. Мы выезжали на место с дознавателем, но никого за руку не поймали. Поджигали, видимо, рано утром, укараулить поджигателей практически невозможно. Почему так долго не могли справиться? Обстановка осложнилась особенностями рельефа местности: пожар поднимался от реки в сопку. Кроме того, там есть и болотистая местность. Люди работали, тушили в этом году, как никогда. Справиться с таким пожаром в течение дня сложно. На территории Широкой Пади это не первый пожар в таких объемах. Сильно горело и в 1996 году, и в 2006-м. Тогда тоже тушили несколько дней.
Что касается претензий к банкам и бутылкам, оставленным на территории, – вопрос не ко мне. Я не занимаюсь вопросами дисциплины, у меня в штабе всего четыре человека. В мою задачу входит общая организация работ».
Александр Ситников предложил задать вопросы, на которые не смог дать ответов, своему непосредственному руководству.
Телефонный разговор с его начальником – руководителем территориального управления Андреем Сазоненко – вышел занятным. Сначала он вообще не хотел называть площадь пострадавшего от огня заказника Широкая Падь, ссылаясь на то, что цифры не помнит: «Звоните в ЕДДС, там узнавайте. У меня знаете, сколько подобных проблем?» Затем он все же дал задание своему сотруднику найти эту информацию. Пока ее искали, товарищ Сазоненко заявил, что возмущен бездействием aнгарской районной власти, которая, по его мнению, недостаточно занимается вопросами профилактики лесных пожаров и обучения правилам поведения населения в пожароопасный период (информация о правилах поведения, обращения к населению в ангарских СМИ дается регулярно, начиная с марта, так что это огульное обвинение – авт.). Затем Андрей Сазоненко назвал второго (или вторых? – авт.) виновного в том, что произошло в Широкой: «Я видел у края поля Широкой какую-то бабушку, которая в большой ветер жгла костер. А рядом стоял человек, позже я узнал, что это егерь (фамилию его не помню, вот люди сейчас подсказали – фамилия Графеев). Так вот он стоял возле бабушки и молчал, а замечаний ей не делал. Что за бабушка была – я не знаю, рядом там дом, чей – не знаю».
Вот, собственно, и все пояснения официального лица, которое, руководя территориальным управлением агентства лесного хозяйства Иркутской области по Усольскому лесничеству, вдруг забывает, что это его должностная обязанность – организовывать охрану леса, а также выявлять, локализовать и ликвидировать лесные пожары, а еще заниматься их профилактикой, пропагандой бережного отношения населения к национальному достоянию – лесу. Почему, если история с бабушкой, жгущей костер, и в самом деле имела место, товарищ Сазоненко не составил в отношении нее протокол (у него есть такие полномочия)? Этого начальник управления не сказал.
В стремлении снять с себя ответственность товарищ Сазоненко определил виноватых – районную власть и «егеря» Графеева. На другие заданные вопросы – почему потушить не могли три дня, почему выставили данные о пожаре, заниженные с 1000 до 15 га (т.е. в 66 раз!), начальник территориального управления отвечать не пожелал – трубку бросил.
Зачем я обо всем этом пишу, если сгоревшего все равно не вернешь? Пишу потому, что нашим безглазым нянькам, поставленным лес охранять, хорошего кнута не хватает. Хотя бы в виде опубликованной в газете информации. Настоящей, зафиксированной на фото и отмеченной на карте, а не того наглого – ведомственного, с круговой порукой – вранья, что выдается за официальную информацию.
P.S. Пожар в заказнике съел ту часть территории, которая не видна с тальянской дороги. Частично одну сторону сгоревшей территории можно видеть со стороны дороги на Ивановку. А со стороны Тойсука зрителей немного… За Ивановкой тоже тайга три дня горела. Об этом вслух официальные лица не говорят.