23 сентября 2011 года, в дневное время, случайный прохожий обнаружил в районе Шеститысячника труп молодого мужчины. Тело было замотано в ковер, перевязано (видимо, для удобства переноски) проводами и косой бейкой. Страшный сверток закапывали, видимо, наспех. Труп был брошен в небольшое естественное углубление, слегка прикопан, а для верности «могилу» даже пытались накрыть бетонной плитой, которую нашли здесь же, неподалеку. Ужасную находку случайный прохожий обнаружил на территории, расположенной между асфальтированной дорогой, ведущей в Цемпоселок, железнодорожным мостом и Шеститысячником. Уже вечером тех же суток личность погибшего была установлена, и закипела работа по розыску и задержанию преступников.
Убийца был задержан на следующий день, 24 сентября. За совершение особо тяжкого преступления – умышленного убийства – суд санкционировал его арест и содержание под стражей на период проведения следствия и судебных разбирательств, несмотря на юный возраст Ивана Литовкина.
В их семье – четверо детей. У старшего, Владимира, фамилия другая – он у матери от предыдущего брака. У трех сыновей – отец другой. Отношения между отчимом и Владимиром не сложились. Не очень братскими были и отношения между сводными братьями.
Сегодня сложно сказать, почему их мир не брал и кто во всем этом виноват. Наверное, каждый по-своему. Мать Ольга – в том, что устраивала свою личную жизнь, отступилась от детей, махнув рукой на их непростые взаимоотношения. Она, конечно, пыталась вмешиваться и как-то разруливать стычки и конфликты, а потом, осознав свое бессилие и отсутствие авторитета у детей, решила: пусть все идет как идет. Третий по старшинству сын Иван больше всех не ладил с Владимиром. Николай был постарше и на момент описываемых событий в квартире в 76 квартале уже не жил – завел себе подругу, переехал к ней. Младший Литовкин Владимиру был не конкурент. Мишенью для выяснения, кто в доме хозяин, стал Иван. Он на правах младшего «собирал» на себя семейную дедовщину. Посуду не помыл – получай подзатыльник, собаку вовремя не выгулял – на затрещину и т.д. Дело дошло до того, что Иван решил уйти из дома и жить самостоятельно. У них была пустующая бабушкина квартира в 92 квартале. Туда Иван и ушел. Самостоятельное житье в 14-летнем возрасте было, конечно, не сахар, зато никто над душой не стоял и не понукал: сюда ходи – сюда не ходи. В родительской квартире Иван бывал, но старался обезопасить себя от встреч с братом. Сначала звонил, спрашивал у матери, дома ли Владимир. Если его не было, заходил. А еще он ориентировался по автомобилю брата – смотрел, стоит или нет у подъезда его «Тойота-Марк-2». Иногда случались накладки. Если мать бывала дома, она умудрялась прятать Ивана от Владимира, когда тот неожиданно являлся домой.
После случившейся трагедии следствие пыталось разобраться в хитросплетении семейных отношений, отделить эмоции, предвзятость и личное мнение от вещей объективных. И сами участники событий, и многочисленные свидетели по делу описывали характеры и взаимоотношения двух братьев – Владимира и Ивана. Картина в итоге получилась пестрой в отношении обоих. Каким был Владимир? То ли законченным эгоистом, который считал всех остальных членов семьи «идиотами, которые ничего, кроме жесткого кулака, не понимают». То ли старшим мужчиной в доме, который воспитывал, как считал нужным, своих младших братьев... Суд, выслушав и оценив все собранные по делу характеризующие материалы, пришел к выводу, что Владимир длительное время избивал Ивана, отчего у последнего сложилось стойкое неприязненное отношение к брату.
Ивану свидетели по делу дали самые разные характеристики. Портрет получился пестрым. Старший брат считал его «трудным подростком», который «крысятничал», тащил из дома, крал у своих. В деле упоминается о сумме в 50 тыс. рублей: у Владимира пропали деньги, которые он должен был отдать работникам в качестве зарплаты. Сам Владимир был уверен, что это дело рук Ивана. Тот вину не признавал. Владимиру, чтобы рассчитаться с долгом, пришлось оформить на себя кредит.
Были и другие неблаговидные вещи, в которых обвиняли Ивана. Он прогуливал школу, дерзил учителям, мог отобрать деньги или мобильник у того, кто помладше. Как-то его, опившегося пивом, увезли из школы на «скорой». А мамы-бабушки его приятелей характеризовали Ивана положительно: трудолюбивый, вежливый, хороший товарищ – всегда на помощь придет... Если учесть, что к своим 16 годам Иван был предоставлен самому себе, из-под родительского влияния давно выпал, имел, по заключению психолого-психиатрической экспертизы, в качестве доминирующей мотивацию достижения успеха, удовлетворения собственных желаний и амбиций, то ничего доброго из этого выйти бы и не могло.
То, что случилось 21 сентября в квартире в 76 квартале, не было случайностью. Иван вынашивал мысль о расправе над старшим братом. Таким образом он хотел не только избавиться от давления и источника своего страха. Была и определенная материальная заинтересованность. По словам одного из свидетелей, занимающегося ремонтом автомобилей, в начале сентября Иван со своим приятелем подъезжал к его гаражу, спрашивал, кому можно продать «Тойоту-Марк-2». На вопрос, чья машина, внятно ответить не смог. Через пару недель он вновь объявился у гаража на автомобиле «Тойота-Марк-2». Видимо, том самом, который намеревался продать. Выходит, планы на убийство и сбыт машины брата родились не вдруг.
Одному из своих приятелей Иван Литовкин заявлял, что скоро они «заживут»: у них будет все – и машина, и деньги.
Осуществить задуманное Иван решил 21 сентября. Он пришел в квартиру в 76 квартале, снял ее с сигнализации. Брата дома не было. Иван пошел в его комнату. Там в чехле, без сейфа, находились два его ружья. Для своих целей подросток выбрал гладкоствольный охотничий «Бекас-12-М» 12-го калибра №ТТ8363. Зарядил его, не торопясь, и стал ждать. Через какое-то время пришел Владимир. Он открыл дверь своим ключом, зашел в квартиру, при этом разговаривая по телефону. Молодой человек не знал, что жить ему осталось считанные минуты. Иван ждал брата в его комнате с «Бекасом» в руках. Как только Владимир показался в дверном проеме, сразу же прогремел выстрел. Младший целился в живот. Промахнуться было сложно. Он стрелял практически в упор, с расстояния около трех метров. Владимир вскрикнул и попятился в коридор, зажимая рану руками. На него наступал Иван, опять вскидывая ружье наизготовку. Прогремел второй выстрел – он тоже попал в цель, в левую руку. Владимир осел на пол, он был еще в сознании. Лежал, тяжело дыша, упираясь головой во входную дверь. А Иван тем временем вновь передергивал затвор и снова целился. На этот раз в голову. Третий выстрел тоже оказался точным – Владимир больше не вскрикивал. А Иван, видимо, не в силах остановиться, все нажимал и нажимал на курок. Но выстрелов не было – патроны закончились. Потом, убедившись, что брат мертвее мертвого, аккуратно перешагнул через него, положил «Бекас» на пол, надел кроссовки и вышел из квартиры. На улице уже было темно. Иван отправился в 92-й, в бабушкину квартиру. О том, что делать дальше, он решил подумать завтра.
На следующий день около полудня молодой человек позвонил двум своим приятелям. Один из них имел машину. Иван попросил его приехать. Они встретились около «Евросети» у «Ангарских ворот». Сидя в машине, Литовкин рассказал своим друзьям, что убил старшего брата и попросил помочь избавиться от трупа. Те согласились не сразу. Один заявил, что не выносит вида крови и боится упасть в обморок. Затем все же согласились оба.
Боящийся обморока страшился не зря. Зрелище, представившееся им в квартире, было не для слабонервных. Но они, выросшие на боевиках, смогли пережить реальный ужастик в реальном времени. Квартира была вся в крови, начиная с комнаты Владимира и заканчивая входной дверью. Иван, прикрыв тело брата простыней, которую он взял в комнате матери, начал деловито распоряжаться. Труп стали заматывать подходящими тряпками – для этого сгодился плед и отрез флисовой ткани. Еще в комнате матери нашли белую резинку и красную бейку. Обмотав таким образом тело Владимира, волоком протащили его до ковра, лежащего на полу. Завернули «коконом», опять перемотали. Веревка закончилась, поэтому использовали электрические шнуры – они лежали в комнате, на диване. Упаковав страшный груз, молодые люди взялись за уборку. Кровь на полу, стенах, мебели уже застыла – ее пришлось отмывать. Сделать это было непросто, всем казалось, что нужно как можно скорее уходить из дома и уносить тело. Что смогли, то отмыли. Особенно не хотела поддаваться входная дверь. Кровь настолько сильно в нее впиталась, что пришлось оторвать часть обшивки и кусок обоев с соседней стены. После экспресс-уборки Иван окинул взглядом родительскую квартиру: о недавнем страшном побоище уже ничего не напоминает. С ружьями потом разберемся. «Надо еще окна открыть, проветрить хорошо», – подумал младший Литовкин и распахнул пластиковые окна настежь.
Стащить вниз, к машине, стокилограммовое тело брата оказалось не так просто. Убедившись, что в подъезде и возле него никого нет, троица двинулась в путь, то держа сверток за веревки, то таща его по полу. Тело решили грузить в «Тойоту-Марк-2». Владимир отправился в последнюю поездку на своей машине, лежа на заднем сиденье: кокон из ковра упрямо не желал гнуться, его с трудом затолкали в салон через заднюю дверь. За руль сел брат покойного. Его приятели ехали позади на второй машине.
Закопать тело еще раньше решили в районе Шеститысячника: эта территория казалась Ивану наименее людной. Копали вдвоем: третий, самый впечатлительный, сидел под мостом в ожидании, когда неприятная процедура закончится. После того как труп спешно закопали, Иван и его приятели вернулись в город. Была ночь с 22 на 23 сентября. Иван не знал, что гулять на свободе ему осталось чуть более суток.
Пропавшего Владимира хватились на следующий же день – его знакомые, друзья, гражданская жена, коллеги по работе. Утром 23-го он должен был уехать в командировку (Владимир занимался установкой сигнализаций), но на работе так и не появился, а его сотовый телефон не отвечал.
Вечером 23-го в Шеститысячнике обнаружили труп, опознали, уголовное дело возбудили. 24-го задержали подозреваемого – Ивана Литовкина, который написал явку с повинной.
В ходе следствия, давая показания, Иван пытался уменьшить степень своей вины. Рассказывал о событиях, произошедших в родительской квартире, историю, весьма отличавшуюся от той, что произошла на самом деле. Заявил, что в комнату брата побежал прятаться, когда услышал, как открывается входная дверь. На пороге в комнату якобы споткнулся о стоящее ружье в чехле. То упало и вывалилось из чехла. Он его поднял и, когда брат показался на пороге со своими обычными угрозами, Иван, абсолютно уверенный в том, что его сейчас опять начнут избивать, со страху выстрелил. А потом еще несколько раз – от избытка ненависти. По словам Ивана, брат между первым и вторым выстрелами говорил ему: «Брось ружье, тебя посадят!»
Исследовав все собранные по делу материалы, суд пришел к выводу, что реальной непосредственной угрозы жизни и здоровью Ивана Литовкина в момент совершения им преступления не было. Брат ему не угрожал, физических повреждений не наносил. Самообороны как таковой не было, не было и состояния аффекта.
Суд признал 16-летнего Ивана Литовкина виновным в умышленном совершении убийства (он стрелял с близкого расстояния в жизненно важные части тела пострадавшего – голову и живот, сделал несколько выстрелов). С учетом характеризующих данных, отсутствия отягчающих и наличия смягчающих наказание обстоятельств (признание вины, раскаяние в содеянном, активная помощь следствию, совершение преступления впервые, молодой возраст, а также противоправное поведение потерпевшего, выразившееся в чрезмерно суровом воспитании старшим братом младшего) Ивану Литовкину назначено наказание в виде четырех лет лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.
Его подельника, 18-летнего приятеля, суд признал виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 316 УК РФ («Заранее не обещанное укрывательство особо тяжкого преступления»). Ему назначено наказание в виде штрафа в сумме 15 тыс. руб.