Страшная война середины ХХ века еще много лет будет отзываться болью в сердцах россиян. Сегодня нам трудно представить, что это за годы были – 1941-1945. Фильмы и книги, рассказывающие о войне, – произведения авторские, и поэтому неизбежно искажают действительность. Нам остается только слушать воспоминания тех, кто видел всё своими глазами. Но с каждым днем слова бывших фронтовиков звучат всё тише – ведь тем, кому к концу войны было чуть за двадцать, сегодня, если они еще живы, по 80-90 лет. И все трудности нашего времени касаются их не меньше, чем нас, только они, видимо, закаленнее.
Марии Распутиной, которая с 1943 по 1945 год служила в армии, стоявшей кордоном на границе с Маньчжурией против Квантунской армии императорской Японии, исполнилось в середине апреля 2010-го 92 года, но она по-прежнему не теряет бодрости духа. Об ее умении пошутить в бывшем Доме ветеранов (Ангарском психоневрологическом интернате), где она сейчас живет, рассказывают как о местной достопримечательности. Причем подсмеивается Мария Григорьевна прежде всего над собой, над своими болячками.
В свои 23 года, когда началась война, она служила на почте в поселке Залари Иркутской области, была оператором связи и находилась под защитой брони. Приказ разбронировать трех человек и отправить их на восстановление Сталинграда должен был забросить нашу героиню в места недавних боевых действий. Но это случилось в феврале 1943 года – в тот момент, когда Сталинград стал «котлом» для армии фельдмаршала Паулюса, и связисты, не успев добраться до места назначения, были отправлены на границу с Китаем. Мария Григорьевна увидела развороченные бомбами и снарядами дома только из окна вагона, увозившего ее к восточной границе страны. Утром спутники забросали ее упреками, что не разбудила: им тоже хотелось увидеть Сталинград.
«На войне я была человеком незаметным, – рассказывает Мария Григорьевна, – сидела в штабе, стучала на телетайпе. А что передавала – не знаю: всё было зашифровано». В отдельном батальоне связи Забайкальского военного округа служили в основном женщины, среди них – две иркутские подружки Марии Григорьевны. В день, когда узнали о майской Победе, батальон утонул в радостных слезах девчонок: «Шибко радостный был день. Я больше всех ревела. Домой!». Но демобилизовали ее только в ноябре сорок пятого в звании сержанта после разгрома японцев частями Забайкальского фронта.
Несмотря на потери, Марии Распутиной, как и многим другим, преодолевшим войну, казалось: голод и разруха нипочем, всё теперь будет хорошо. Но всё оказалось намного сложнее, и прежде всего в моральном плане. Как вспоминает Мария Григорьевна, особым вниманием выжившего населения те, кто вернулся с фронта, не пользовались. А если солдаты возвращались бессемейными инвалидами, без рук, без ног, то зачастую становились изгоями мирной жизни, никому не нужными нахлебниками. (Историки могли бы многое рассказать о судьбе таких «самоваров», наводнивших столицы, которые буквально в один день 1949 года исчезли с улиц Москвы и Ленинграда.) Послевоенная несправедливость коснулась и Марии Григорьевны: она хорошо помнит, как их, фронтовиков, звали в поселке «недобитыми». Первые льготы ветеранам войны появились лет через тридцать после ее окончания, для нашей героини льгота обрела очертания красивой люстры, доставшейся ей без очереди. Тогда по стране впервые прокатилась волна чествований, награждений, массово издавались книги воспоминаний.
Бывшая телеграфистка еще 35 лет своей жизни проработала на почте оператором, имеет звание «Отличник-связист» и медаль «За трудовую доблесть». Из военных наград у нее хранится медаль «За победу над Японией».
В мирном быту нашлось применение и ее военному гардеробу. «Из гимнастерки племяннику сшили пиджачок, – рассказывает Мария Григорьевна, – уходя в армию, он подпоясался моим ремнем». Немалую часть своей жизни она посвятила заботе о племянниках. Так вышло, что у ее сестры перед войной умер муж, а родной брат погиб в первых же боях за Москву. Две семьи, потерявшие отцов, вместе воспитывали четверых детей. Зиму дети проводили у Марии Григорьевны, а лето работали в колхозе на юге страны. Дочь сестры сегодня – учитель в ангарской школе №35. Племянники не забывают тетю, время от времени навещают ее в интернате, недавний день рождения вновь объединил семью. «Так что жаловаться на жизнь мне не приходится», – улыбается Мария Григорьевна.
Война для людей того поколения стала серьезным испытанием, но их было предостаточно и в послевоенной жизни. По сей день они вынуждены стоически преодолевать трудности. И от нас зависит, чтобы в их жизни было хотя бы на одну беду меньше – чтобы этих достойных людей не коснулись холодные пальцы забвения.