65 лет отделяют нас от великого дня, поставившего точку в кровавой истории Великой Отечественной. История Победы писалась народом-победителем, биографией каждого участника войны – и фронтовика, и труженика тыла, и подростка, стоявшего за станком.
Одна из этих страничек – жизнь и судьба Григория Яковлевича Федоренко, жителя Мегета.
В феврале нынешнего года ему исполнилось девяносто. Он глава большой династии. Четверо детей, девять внуков и столько же правнуков. У него память, которой могут позавидовать и молодые. У него биография, событий которой хватило бы и на десяток человеческих жизней...
Родом Григорий Федоренко из Северного Казахстана (Павлодарская область). Семья была деревенской. Когда Григорию исполнилось двенадцать, переехали к родственникам в Восточный Казахстан. Жили, работали, учились. Оттуда молодого Федоренко забрали в армию. Он попал служить в воздушно-десантную часть. Туда из призывников отобрали лишь каждого десятого. Служил под Минском, в Пуховичах. Это были элитные войска, их специфика – разведка и диверсии. Успел окончить Ленинградскую военно-политическую школу. В родную часть возвращался 21 июня 1941 года – война застала в дороге. В эту первую ночь войны, за несколько часов до ее начала, кондукторы не включали в вагонах свет, объясняя тем, что это поезд особого назначения...
С трудом добрался до своей части. В трехэтажной казарме никого нет, кроме нескольких человек караульной роты. Весь личный состав отправили на Березину. На территории части нужно было охранять склады с боеприпасами, продовольствием. До 2 июля, пока немец не подошел к Минску, Григорий Федоренко оставался в части. Затем караульная рота получила приказ заминировать склады части, чтобы не оставлять добро врагу.
Первый бой случился на реке Березине, в бой были брошены все силы без разбора, в том числе и разведчики-диверсанты. Продержались сутки. Отражали атаку вражеской пехоты. Затем немцы пустили авиацию... Многие погибли при переправе...
Григорию Федоренко тогда повезло, машина командира батальона, в которой он находился, через мост переправилась на другой берег. На его глазах снаряд попал в телегу, на которой ехала крестьянская семья. От взрыва погибли все, кроме маленького ребенка – его отшвырнуло в сторону. Малыша подобрали и возили несколько суток с собой, пока не пристроили гражданским.
Потом долго шли пешком. Через Кричи, Чаусы, Могилев... В Могилеве их погрузили на поезд и – под Москву, в Раменский район. Здесь молодых бойцов обучали и одновременно забрасывали в тыл врага на четырех моторных самолетах ТБ-3, на «Дугласах». До апреля 1942 года Григория Федоренко забрасывали семь раз. Задачи ставили – пустить под откос вражеский поезд, минировать дороги. Диверсионно-разведывательная группа – до 25 человек. Выполнила группа задание, убедилась, что цель достигнута, и – к линии фронта. Дважды пришлось захватывать штабы. В одном из них был вражеский гарнизон численностью более 60 человек. Их, разведчиков, – в три раза меньше. Получилось, потому что застали немца врасплох. Врага пускали в расход. Война: не ты врага – так он тебя...
Последний, седьмой, заброс в тыл врага оказался в судьбе Григория Яковлевича роковым. Видимо, ошиблись пилоты – группу сбросили не туда, куда надо. Вместо кавалерийского корпуса Белова под Вязьмой они попали в расположение окруженной врагом 33-й армии генерала Ефремова. Генерал, чтобы не сдаваться в плен, застрелился...
К тому моменту, когда кольцо окружения не оставило шансов прорваться, Григорий Федоренко и несколько его товарищей заболели брюшным тифом, оружие у них, неходячих, забрали... Только стали оправляться от болезни, окружение сомкнулось. Пытались скрыться в лесу, но немец начал прочесывать его цепью автоматчиков... Так политрук Федоренко попал в плен.
Первый лагерь – в Вязьме. Григория Яковлевича, как и других попавших в плен десантников, летчиков, можно было вычислить по меховой одежде. К ним фашисты испытывали особую злобу. Скудную пайку – половник баланды – для них половинили. Выдавала не только одежда. Были среди пленных и предатели. Кто-то донес, что Федоренко – не солдат, а политработник. Поэтому его в составе группы военнопленных – офицеров и политруков – отправили в специальный лагерь на территории Литвы. Здесь Григорий Яковлевич пробыл до 1943 года. Затем повезли железной дорогой по территории Польши в городок Хельм. Дорогой семеро человек совершили побег. В полу теплушки они вырезали дыру. И ночью, когда поезд шел на небольшой скорости, по очереди ныряли под вагон. Один из семерых беглецов не успел пригнуть голову. Погиб. Федоренко и пятеро его товарищей пробыли на воле недолго – двое суток. Зашли в деревню, попросили поесть. Хозяева им не отказали – посадили за стол, и, пока те ели, привели полицая. Все шестеро в результате попали в штрафную роту, и их доставили в Хельм, в пересыльный лагерь. Здесь продержали месяца три.
Потом уже повезли в концлагерь Маутхаузен, это в Австрии. По дороге туда была еще одна попытка побега. На этот раз вырезали проем в двери теплушки. Бежали ночью. Человек двадцать. Но уйти далеко не успели. Немцы догнали с собаками на следующий день.
В той партии пленных, прибывшей в Маутхаузен, было 145 человек. Из них 11 сразу же расстреляли. За год, что Григорий Федоренко пробыл в этом концлагере, из тех 145 осталось трое – он, москвич подполковник Маслов и Григорий Гриценко из Харькова. Остальные погибли. Кого забили, кого расстреляли, кто умер от голода и болезни...
Послевоенные историки говорят, что Маутхаузен был не самым страшным концлагерем. Так это или нет, могут судить лишь его узники. Это был лагерь смерти, где все нацелено на истребление заключенных. Каждое утро в бараке кто-то не просыпался. Спали на полу в летней полосатой робе, укрывшись вчетвером одним тощим одеялом, с открытыми окнами. Утром – 200 г хлеба пополам с опилками. В обед – литр баланды из брюквы. Это вся еда. Вечером заключенных не кормили – на ночь есть вредно, говорили немцы. Каждый день заключенных гоняли в каменоломни. Из горных пород вырубали плиты, грузили их на вагонетки. Дорога в каменоломню была метровой ширины. С одной стороны – скала, с другой – многометровый обрыв. Каждый день здесь гибли люди. Особенно усердствовал бригадир, цыган из немцев, из заключенных. Проходя мимо, он будто невзначай сталкивал по два-три человека в пропасть. Сколько всего народу погибло в Маутхаузене, никто точно не скажет. Тысячи людей – русских, поляков, политических немцев, французов, итальянцев... Умерших здесь не хоронили, их сжигали в печи крематория. Печь не успевала – трупы складировали у стены...
В марте 1945-го узники Маутхаузена подняли восстание. Но буквально за несколько дней до этого группе заключенных удалось бежать – мысль о побеге никогда не покидала этих людей. Возможность представилась – и они бежали, помня, что, если их поймают, – убьют на месте.
Заключенных во время перегона на место работы на ночь закрывали на лесопилке. Это было большое здание с двумя сквозными воротами. За одними – охрана конвойная, начальство. За вторыми, тыльными, – один румын-охранник. Ближе к ночи его удалось нейтрализовать, и 47 заключенных бежали. Кто куда, в разные стороны. Добежали до леса, здорово замерзли, согрелись на сеновале. Потом Григорий Федоренко и несколько его товарищей объявились пожилой фермерской семейной паре. Сказали, что они безработные, выставленные за ворота завода, что производил самолеты. Наверное, владельцы хутора догадывались, что перед ними беглецы из Маутхаузена. Но нескольких дармовых работников на ферме приютили. Даже одежду гражданскую взамен лагерной полосатой робы выдали. На ферме пробыли недолго, дней десять. С первого же дня искали возможность уйти к местным партизанам – знали, что есть такой отряд в этой местности, и это у Федоренко и его товарищей получилось...
Встретились с нашими войсками 8 мая. Советская Армия освободила австрийский городок Грац, а партизаны – Клейсдорф.
На этом одиссея Григория Яковлевича не закончилась. Он вернулся на родину, попал в Одессу. Там формировался отряд рабочих на восстановление Сталинграда. Проработал на тракторном заводе с октября 1945 по ноябрь 1947-го. Здесь Григорий Яковлевич познакомился со своей будущей женой. Она была мобилизована на работу из Сибири, из Аларского района... Через несколько лет, пожив недолго в Лениногорске (Казахстан), решили перебраться в Сибирь, в городе цветных металлов их первенцу, дочери, врачи жить не советовали: тяжелая экология. Съездили к родственникам жены в Сибирь в отпуск. Понравилось. Воздух свежий, лес кругом, простор. Осели в Аларском районе с 1954 года. Григорий Яковлевич много работал, попробовал несколько профессий – и счетоводом-кассиром, и воспитателем в детском интернате, и завмагом, и строителем.
В 55 лет, не доработав до пенсии совсем немного, он был вынужден искать новое место работы. Интернат закрыли. Решили ехать туда, где вместе с рабочим местом предложат жилье. Так семья Федоренко оказалась в Мегете, устроились на строящийся завод металлоконструкций.
Они до сих пор живут здесь, в поселке. Семья отметила в феврале юбилей Григория Яковлевича. Здоровье, конечно, подкошено. Во многом – войной, концлагерем. Что было в той жизни, Григорий Федоренко помнит очень хорошо. Память не хочет отпускать пережитое. Слишком большой была цена...