Случайные пьяные посиделки двух незнакомых мужчин закончились трагически для обоих. Один был забит до полусмерти и умер в больнице, второму дали 10 лет строгого режима.
Эта история безнадежная и безликая в своей похожести на другие подобные истории пьяной российской (и ангарской в том числе) бытовухи. Сколько мужиков спилось и ушло раньше времени, а главное – просто так, без причины? Никто не считал, и имен-фамилий не упомнишь… О чудовищном их количестве говорит только бесстрастная статистика: в возрасте за сорок, а тем более за пятьдесят на одного здравствующего россиянина приходится несколько женщин. Эта история одна из многих, ничем, в принципе, непримечательная, она не оставила по себе памяти, даже материальных ее остатков: в томах уголовного дела среди вещественных доказательств числятся два окурка «Оптимы золотой» да трико с майкой, изъятые у сначала подозреваемого, потом обвиняемого и, наконец, подсудимого Сергея Овчинкина. В приговоре сказано об этом скупо: если трико с майкой не будут истребованы собственником, уничтожить…
В октябре прошлого года Ангарский городской суд вынес приговор в отношении 64-летнего Сергея Овчинкина по факту убийства им ангарчанина Бориса Бахметьева. Сергей Овчинкин, судя по регистрации в паспорте, не местный. В прописке значится г. Балей Забайкальского края. В августе 2008 года он был осужден Красноярским судом к двум с половиной годам лишения свободы за причинение телесных повреждений. Срок был реальный, но его он отбыл не до конца, освободившись условно-досрочно 19 сентября 2010 года. Через год с небольшим Овчинкин, ни к чему в этой жизни не привязанный, оказался в Ангарске. 20 ноября он бродил в районе автостанции. Там они и встретились с Бахметьевым, два одиночества, – случайно, по пьяной лавочке, у киоска.
И одному, и другому совершенно некуда было спешить. Ни семьи, ни кола, ни двора. Оба любители выпить. А вдвоем пить веселее, чем одному. Поэтому тот, что помоложе, Борис, даже не спросив имени незнакомца, позвал его к себе домой (мужчина жил один в двухкомнатной квартире в 52 квартале). У Овчинкина было с собой немного денег – это он точно помнил. Взяли бутылку, а может, две. Сидели, распивали, в процессе чуть-чуть познакомились – имя-возраст-откуда родом, не более. Любопытства друг к другу особого не проявляли – ни к чему было. Но этого короткого знакомства и избыточных винных паров оказалось вполне достаточно для того, чтобы между ними случился конфликт. Кто зачинщик, теперь сказать сложно. Дальние родственники Бориса говорят, что тот был мужик неконфликтный, даже находясь в нетрезвом состоянии рук не распускал, язык тоже. А вот Сергею Овчинкину показалось иначе. Якобы Борис был инициатор ссоры. Мало того, обидным словом он не удовольствовался, сначала долго, нудно и бессмысленно вязался к нему (или, выражаясь дословно, «домогался»), а потом полез в драку. В качестве орудия убеждения Борис, по словам Овчинкина, использовал топорище. Им он приложил нового знакомца несколько раз – удары пришлись по разным частям тела – по лбу, по груди, по рукам-ногам. А потом, как ни в чем ни бывало, пошел в спальню, на диван. Побитый гость, хоть и обиделся на такой прием, покидать чужую квартиру не спешил. Идти ему было некуда, на улице холодно, конец ноября. Заночуешь пьяный где попало, того и гляди замерзнешь до смерти. Поэтому он решил, что утро вечера мудренее, и тоже улегся спать здесь же, где распивали, в зале на диване.
Утром проснулись поздно. У обоих трещала голова. Непроспавшийся Борис уставился было на Овчинкина: «Ты кто такой, что в моей квартире делаешь?» Тот терпеливо стал напоминать ему события вчерашнего вечера: как познакомились у киоска, как он пригласил его посидеть-выпить у себя дома. Бахметьев с трудом вспомнил, что, кажется, так оно и было. А потом вдруг спросил зло: «Деньги у тебя остались?» И, не дожидаясь ответа, забрал из чужого кармана все до копейки. А потом снова сходил до киоска, чтобы «поправиться»… Посиделки продолжились: опохмелка плавно и незаметно перетекла в привычное для обоих состояние опьянения. Само собой, потребовалось совсем немного времени, чтобы слово за слово – и вспыхнула ссора. Первым к «боевым действиям» перешел Борис – так, по крайней мере, утверждает Овчинкин (свидетелей произошедшего нет, спросить, так ли было дело, не у кого). Он успел нанести своему противнику два сильных удара кулаком в грудь и в голову. На что Сергей среагировал болезненно – опять его бьют, а за что непонятно! Дожидаться, чем дело кончится, он не стал. Вдруг очень кстати вспомнил, что в коридоре он видел молоток. Обычный такой, хозяйский, средних размеров, с щербатой ручкой. Какое-никакое, а оружие – подумалось Овчинкину. Не дожидаясь третьего удара, он встал с дивана и пошел в коридор…
В комнату возвращался уже в другом настроении – не к защите готовясь, а к нападению. Посмотрел еще раз на вражескую физиономию развалившегося на диване хозяина квартиры и ударил его прямо в лоб. Ударил, как будто злость свою распечатал: удары по голове и телу пьяного противника посыпались один за другим. Через несколько секунд Бахметьев упал вниз лицом на диван. Он даже не делал попытки защищаться или укрываться от ударов. Его беззащитная поза как будто подлила масла в огонь. Овчинкин остановился, когда до него, наконец, дошло, что с Бахметьевым покончено. Правда, тот еще подавал признаки жизни, кажется, дышал и что-то мычал. Только тогда Овчинкин опустил молоток. Внимательно осмотрел поверженного, бросил тут же, на пол у дивана, молоток и пошел к двери. Подергал за ручку – закрыто на замок, не выйти. Потом ему вдруг показалось, что Бахметьев зашевелился. Он вернулся в комнату, поднял с полу молоток и для верности еще пару раз ударил, все с той же силой. Больше никаких телодвижений своего недавнего собутыльника Овчинкин не видел. Он посидел пару минут, соображая, что нужно ноги уносить с места преступления. Решил, что надо найти ключ от двери. Вспомнил, что Борис ходил за бутылкой, надевал пуховик, а его на это время закрывал в квартире. Значит, ключ где-то в кармане. Там он и оказался. Овчинкин торопливо оделся, отпер дверь, выглянул: на площадке никого не было. Он вышел из подъезда и побрел. Шел и ни о чем не думал, пока в поле его зрения не попал проезжавший мимо полицейский уазик. Тогда он решил, что это, наверное, судьба. Что толку бегать, все равно его сгребут и сесть придется. А на зоне, как ни крути, дармовые нары и тарелка баланды обеспечены. Видимо, доживать жизнь придется в неволе. И он шагнул навстречу уазику, призывно помахав рукой. Машина остановилась, сотрудник, сидящий на пассажирском сиденье, спросил: «Что, мужик, худо?» Овчинкин сразу выпалил: «Кажется, я человека убил». Люди в форме заинтересовались таким неожиданным признанием, велели сесть на заднее сиденье. Дорогу, куда ехать, можно было и не показывать – до дома, где в своей квартире лежал убитый Бахметьев, было рукой подать. Машина остановилась у подъезда. Один полицейский остался в машине со странным мужиком, второй пошел по указанному адресу. Там и в самом деле лежал до полусмерти избитый мужчина. Рядом с ним валялся молоток. На столе стояла пустая бутылка из-под водки и стаканы. Человек, лежащий на диване, как оказалось, был еще жив. Хотя на живого походил не очень. Голова его была чудовищно разбита. Сотрудник вызвал «скорую». Дожидаясь ее приезда, полицейский осмотрел квартиру. Увидел топорище, ручка которого также была в крови. Следы крови, или, как пишут в протоколах, вещества бурого цвета, похожего на кровь, виднелись и на стене возле дивана, и в коридоре у двери, и на межкомнатной двери…
Через несколько минут подъехала «скорая». Врач осмотрел почти бездыханное тело, покачал головой: не жилец. Пострадавшему оказали необходимую медицинскую помощь, наложили повязки, унесли на носилках. В БСМП он пролежал почти три недели: за это время ему сделали несколько операций. Но травмы, полученные в результате множественных ударов молотком, оказались несовместимы с жизнью. Не приходя в сознание, Борис Бахметьев умер…
Овчинкина, само собой, в тот же день арестовали. В квартире потерпевшего провели обычные в таких случаях следственные действия – изъяли улики, упаковали каждый предмет в отдельный пакет, сняли отпечатки пальцев (на пустой бутылке их оказалось три, причем один из них был оставлен средним пальцем руки Овчинкина). Подозреваемого закрыли, он не упирался, давал показания. Сказал, что познакомились вчера, сидели-выпивали, внезапно вспыхнула ссора – и так далее… На вопрос, в чем причина произошедшего, почему он с такой жестокостью наносил удары по жизненно важному органу, Овчинкин вначале ответил, что сделал это из-за злости. Потом, в ходе следствия, стал менять свои показания. Причину произошедшего объяснил так – стал бить, чтобы защититься. От кого? Да от него же, Бахметьева. Зачем он стоял напротив в угрожающей позе? Какой именно, Овчинкин объяснить затруднился. Угрожающей, и все тут. Значит, действия его, Овчинкина, – это не нападение, а защита. Необходимая. Позже нарисовалась и третья версия: действие в состоянии аффекта. Правда, экспертиза этот факт не подтвердила. Обычное состояние алкогольного опьянения. Что делал, понимал. За свои поступки отвечать может и должен, в принудительном лечении не нуждается. Соответственно, суд пришел к выводу, что оснований у Сергея Овчинкина оборонять себя не было, несмотря на разницу в физической силе и предыдущих противоправных действиях потерпевшего.
Анализируя материалы уголовного дела, суд пришел к выводу, что «убийство совершено на почве личных неприязненных отношений, а не в целях самообороны, о чем свидетельствует поведение подсудимого, который продолжал наносить удары потерпевшему, упавшему от ударов подсудимого на кровать в лежачее положение и не представлявшему для последнего никакой угрозы».
Определяя вид и размер наказания Сергею Овчинкину, суд в соответствии со ст. 60 УК РФ учел характер и степень общественной опасности совершенного преступления, являющегося умышленным особо тяжким преступлением, направленным против жизни человека.
В качестве смягчающих наказание подсудимому обстоятельств суд учел пожилой возраст Сергея Овчинкина, наличие у него тяжелых заболеваний, противоправные действия потерпевшего, явившиеся поводом для совершения преступления, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления.
Отягчающим наказание обстоятельством суд признал рецидив преступления, так как Овчинкин совершил особо тяжкое преступление в период непогашенной судимости. Без учета неотбытой части наказания по предыдущему приговору подсудимому назначено наказание в виде 10 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима. Кроме того, он должен возместить ущерб, причиненный бюджету, за лечение Бахметьева, деньги, потраченные двоюродным братом погибшего на похороны родственника, а также компенсацию морального вреда. Успеет ли Сергей Овчинкин отдать долги по счетам, будет ли он это делать и дождется ли конца своего срока – бог его знает…